Лев Лопуховский - Июнь. 1941. Запрограммированное поражение.

Вермахт к июню 1941 года существенно превосходил в умении воевать не только Красную Армию, но и все остальные армии мира. Особенно сильно ощущалось преимущество германской армии в ведении маневренной войны. При существующем соотношении в силах на юго-западном направлении наступление наших войск даже с вводом в сражение стратегических резервов в лучшем случае переросло бы в затяжные бои. Но это объективно оказалось бы более выгодным противнику, войска группы армий «Центр» которого неизбежно добились бы еще большего успеха на направлении Минск, Смоленск. В рассматриваемых условиях лета 1941 г. с учетом реального состояния боевой и мобилизационной готовности Красной Армии надеяться на успех упреждающего удара — верх наивности. Лучшим подтверждением такого исхода является поражение войск ЮЗФ в самом крупном по масштабу танковом сражении Второй мировой войны в районе Дубно [139] В ходе контрудара ЮЗФ 26–29 июня 1941 г. в районе Дубно против 1-й танковой армии Клейста и части сил 6-й полевой армии противника (всего около 800 танков) участвовало с нашей стороны пять мехкорпусов (8, 9, 15, 19-й и 22-й мк, всего свыше 3100 танков). Наши войска, несмотря на успешные действия отдельных соединений, потерпели там крупное поражение, потеряв до 85 % танков. .

Хотя кое-какие плюсы в подготовке упреждающего удара и при его нанесении даже наличными силами усмотреть при желании можно. До начала боевых действий удалось бы заблаговременно устранить недостатки в организации связи, заранее организовать взаимодействие и управление войсками. Это позволило бы войскам первого стратегического эшелона войти в войну более или менее организованно. Командование и войска избежали бы психологического шока, который они испытали в результате внезапного нападения немцев (это зачастую вообще забывают учитывать). За время осуществления первых операций в стране была бы проведена в полном объеме мобилизация. Возможно, удалось бы на первых порах избежать и таких масштабных окружений, которые привели к громадным потерям в людях, в вооружении и боевой технике. Войска второго стратегического эшелона вступили бы в сражения более подготовленными. Но все это выглядит плюсами только в сравнении с масштабами разгрома войск приграничных округов в начальный период войны, о которых мы теперь знаем. А Сталин и военное руководство в канун войны и помыслить об этом не могли.

Результаты тщательного анализа качественного состояния вермахта и советских войск, боевой подготовки и боеспособности последних позволяют сделать однозначный вывод, что, независимо от чьих-то пожеланий, кадровая Красная Армия не была готова к нанесению упреждающего удара по Германии ни летом, ни вообще в течение 1941 года. Поэтому Сталин, будучи здравомыслящим человеком, не мог согласиться с предложенным Генеральным штабом вариантом действий ни по военно-стратегическим, ни тем более по политическим причинам, и делал все возможное и невозможное, чтобы оттянуть начало войны, даже в ущерб безопасности страны.

Это название раздела взято из книги В. Суворова (Резуна), но просим не спешить обвинять авторов в плагиате. Хотя раздел, истины ради, следовало бы назвать так: «Почему не былсоздан Второй стратегический эшелон?» Но об этом ниже. А вопрос действительно важный. Недаром «резунисты» уделяют ему особое внимание, считая выдвижение из глубины страны советских резервных армий основным и неопровержимым доказательством того, что план, предложенный в записке «Соображения…», был утвержден, и Красная Армия готовилась к нанесению упреждающего удара.

Резун прямо заявляет, что «‹…› никто не сможет дать другое, нежели он, объяснение выдвижению второго стратегического эшелона в мае 1941 года(выделено нами. — Авт.):

«Ледокол» я писал ради одного вопроса. Этот вопрос — в 26-й главе. Предшествующие главы — только присказка. Главный вопрос книги написал заглавными буквами. Для непонятливых еще и приписал: вот он — центральный вопрос. Грядущих своих критиков просил мелочью не бренчать, а брать барана за рога — отвечать на главный вопрос» [780]. «Вопрос этот сформулирован в самом названии 26-й главы «Ледокола»: «Зачем был создан Второй стратегический эшелон». И далее: «Коммунистические историки готовы обсуждать любые детали и выискивать любые ошибки. Но давайте отвлечемся от второстепенных деталей и дадим ответ на главный вопрос» [781].