Лев Ельницкий: Знания древних о северных странах

Таков описанный в Одиссее остров Схерия, на котором жили феакийцы, таким же, несомненно, мыслился и остров Эя, или Ээя, на котором жил сын Гелия Ээт, отец волшебницы Медеи и брат волшебницы Кирки, обитательницы того же острова Ээи, локализация которого в Одиссее отличается совершенной неопределенностью; позволившей уже в древности искать его и на востоке и на западе. Посещение аргонавтами этого острова мыслилось первоначально в результате плавания по океану, хотя Одиссея помещает его уже, быть может, по сю сторону границы обитаемого мира, ибо аргонавты (XII, 69) минуют Планкты на возвратном пути от Ээта, т. е., очевидно, именно в начале их океанического плавания.

Трудно сказать, предполагалось ли плавание корабля "Арго" сразу же как кругосветное плавание и позволяли ли тогдашние представления об ориентации такое плавание себе вообразить. Во всяком случае пример Одиссеи показывает с несомненностью, что даже гомеровский эпос, знавший четыре стороны света и четыре дующих в соответствующих направлениях ветра, весьма далек от какой бы то ни было определенности в ориентации Одиссеевых странствий; не было этой определённости не только в эпической поэзии, ее не было, видимо, и в реальной географии эпохи колонизации, ибо если тогдашние греческие мореплаватели, несомненно, умели отличать практически северо-западное направление от северо-восточного, они не могли осмыслить этой разницы теоретически, и людям, плывущим на северо-запад, несомненно, не раз казалось, что они плывут туда же, куда и мореплаватели, поворачивавшие на северо-восток. Этим, скорее всего, следует объяснить наличие одинаковых мифических и этнических имен как на севере, так и на востоке: двойную локализацию острова Ээи, Схерии, Эритии, дублирование племенных наименований иберов (в Испании и на Кавказе), элимов (в Сицилии и в Малой Азии), тирренов (в Италии и в Эгейском море) и т. п.

Во всяком случае позволительно думать, что если позднейшие версии Аргонавтики направляют Арго в воды Адриатического и Тирренского морей в результате кругосветного плавания, то и самая идея кругосветного плавания Арго могла появиться уже при наличии определенной мифологической и культовой традиции, утверждавшей пребывание Арго в тех или иных пунктах его средиземноморского маршрута, непонятное без этого предположения о его кругосветном плавании. Так, например, могла быть поддержана и включена в эпопею культовая традиция, возникшая в результате западногреческой колонизации и приводящая Ясона и аргонавтов на о. Эльбу (Эталию).

Если бы мы пожелали проследить возникновение ионийского эпоса об аргонавтах (даже и в том виде, какой он приобрел под руками Аполлония Родосского, после многочисленных промежуточных переработок все же не утратившего сходства с периплами - географическими описаниями морских побережий), то нам пришлось бы возвести Аргонавтику к тем древнейшим произведениям этого рода, именовавшимся χατάπλοι скудные упоминания о которых сохранились у отдельных авторов (Aristot., Rhet., I, p. 440 - ссылка на описание Дионисовой триеры εν τοίς χατάπλοις). Произведения этого рода, к числу которых должна быть, вероятно, отнесена также и приписываемая перу Гесиода Периегеса (Γής περιήγησις), не сохранившиеся даже в отрывках, содержали перечисление и описание гаваней в сопровождении различных мифологических и генеалогических подробностей. Таким образом, из этих χατάπλοι вышли прежде всего, очевидно, те каталоги, которые мы находим как в составе Илиады, так и в составе Аргонавтики.

Обогащение эпопеи новым реально географическим и мифологическим материалом происходило за счет накапливания колонизационного опыта. Не было бы, вероятно, ошибкой сказать, что Аргонавтика представляет собой определенное выражение "идеологии" греческого колонизационного движения. Участниками похода аргонавтов были боги-покровители мореплавания и колонизации, каковы Ясон, Диоскуры, Геракл, Орфей и др., [8] Таковыми этих героев позволяет считать, в частности, их отношение к Кабирам и их культу, в особенности распространенному среди мореплавателей и жителей берегов Эгеиды и Причерноморья. См. O. Kerny P. — W., RE, X, 1919, стб. 1399 слл. я их подвиги, воспеваемые эпосом, призваны были вдохновлять древних мореплавателей.

Следует себе представить, что первоначальная Аргонавтика оперировала географическим и мифологическим материалом, почерпнутым из опыта освоения северо-западных берегов Малой Азии, Фракии и Пропонтиды, где мы в действительности и находим соответствующую топонимику или соответствующие, представленные в Аргонавтике мифические имена и эпизоды: Артакию у Кизика, Ясоний у Византия, лемносе кий эпизод, царя бебриков Амика, Финея и гарпий и т. д. Коринфская экспансия на запад шла также под знаком Аргонавтики. У Эвмела (Κορινθιαχά) и в безыменных Ναυπάχτια έπη Аргонавтика обогатилась коринфским эпизодом (Эвмел самое Медею производил из Коринфа), коркирским эпизодом, а также, может быть, некоторыми эпизодами, связанными с плаванием аргонавтов по Адриатическому морю.