Иоганн Дройзен: История эллинизма [В 3 томах]

В то время как Дройзен работал преподавателем в знаменитой "Серой обителе", известной берлинской гимназии, в печати появились его первые труды: опубликованный в 1832 г. перевод трагедий Эсхила, за которым, в 1835-1838 гг. последовал трехтомный перевод комедий Аристофана. В обоих случаях мы сталкиваемся с произведениями высокого уровня, большой языковой силы и изобразительности. Впрочем, и в том и в другом случае речь идет скорее о свободном переложении, нежели о дословном переводе. Бесспорно, однако, что в обоих случаях Дройзен сумел поставить переводимые им драмы на подлинную историческую основу.

Дело в том, что он давно уже обратился к собственно историческим темам. Уже в 1829 г. он опубликовал в "Рейнском музее" статью о "греческих записях на пяти египетских папирусах в Берлине". [7] Rheinisches Museum. Bd III. 1829, S. 491–541. Позднее перепечатана в кн.: Droysen I. G. Kleine Schriften zur Alten Geschichte / Hrsg. von R. Hubner. Bd I. Leipzig, 1893. S. 1–39. В 1831 г. он получил ученую степень за работу об империи Лагидов при Птолемее VI, [8] Перепечатка: Droysen I. G. Kleine Schriften… Bd II. 1894. S. 354^t32. а с 1833 г. начал работать в качестве приват-доцента по древней истории и классической филологии в Берлинском университете. Наконец, в том же 1833 г. молодой ученый, которому было всего лишь 25 лет, издал свою ставшую знаменитой "Историю Александра Великого", которая открыла новую главу в истории науки об античности. Этот стремительно нараставший поток произведений рождался при чрезвычайно больших житейских трудностях. Даже когда Дройзен в 1835 г. стал, наконец, экстраординарным профессором в Берлинском университете, ему приходилось наряду с 10 часами недельной нагрузки в университете еще давать 20 часов уроков в гимназии.

Для историописания Дройзена наряду с уже названными естественными предпосылками, такими как тесная связь с классическим образованием и ярко выраженная музыкальность, надо принять во внимание еще его происхождение из семьи протестантского проповедника, решительный прусский патриотизм, наложившие сильнейший отпечаток на его натуру. Однако протестантизм Дройзена никоим образом не был узким или ортодоксальным, и потому будет более правильным вместе с Фридрихом Майнеке говорить об определении творческого духа Дройзена полярным противоположением между "универсальным мировым воззрением и национально-государственным идеалом". [9] Meinecke Fr. I. G. Droysen. Sein Briefwechsel und seine Geschichtsschreibung // Historische Zeitschrift. Bd 141. 1930. S. 249–287.

Новая оценка Александра Великого и последующих столетий покоится у Дройзена на сочетании ярко выраженных личных, религиозных и политических установок, которые запечатлела его переписка тех лет. Общее личное суждение его об историческом процессе можно обозначить как признание за историческим прогрессом активного, решающего начала. В 1834 г. Дройзен писал об этом известному филологу Велькеру: "Вы уже знаете, что я являюсь поклонником движения и прогресса; моей страстью является Цезарь, а не Катон, равно как Александр, а не Демосфен. Я готов признать все добродетели, нравственность и личную порядочность за людьми старой традиции, но дух времени был не за ними. Ни Катон, ни Демосфен не понимали своего времени, не постигали развития, неудержимого движения вперед, и историк, как я думаю, обязан избрать этот дух времени в качестве главной точки, чтобы оттуда обозревать все остальное, поскольку оно концентрируется в этом начале". [10] Droysen 1. G. Briefwechsel / Hrsg. von R. Hubner. Bd I. 1929. S. 66 f.

Это признание движения и прогресса соединялось у Дройзена с религиозным убеждением, что Бог, как он писал об этом неизвестному адресату в 1836 г., "ни в какое время не остается без свидетельства своей воли" и что "столетия, подготовлявшие место для его милости и откровения, должны содержать нечто большее, чем упадок, грехи и безбожие". [11] Ibid. S. 108. И так как возникновение христианства было для Дройзена поворотным пунктом человеческой истории, то он определял историю времени после Александра как движение в эту сторону и этим дал названному историческому периоду новое освещение.

К указанным общеисторическим и религиозным суждениям добавлялась еще одна особенная политическая установка, которую Фридрих Майнеке обозначил как "оправдание монархо-милитаристского принципа". Нет никакого сомнения в том, что читатели Дройзеновой "Истории Александра Великого" в неприкрытом осуждении убогого, обанкротившегося мира крошечных греческих государств и в возвеличении македонской военной державы легко обнаруживали отражение испытаний и надежд их собственной действительности. Впрочем, аналогия между объединением Греции, осуществленным благодаря Филиппу II, и объединением Германии благодаря усилиям Пруссии еще сильнее была подчеркнута во втором издании книги об Александре, вышедшем в 1877 г. Как бы то ни было, теперь, после исследований Арнальдо Момильяно, [12] Momigliano A. 1) Genesi storica e funzione attuale del concetto di Ellenismo // Contributo alia storia degli studi classici. Roma, 1955. P. 165–193; 2) Per il centenario dell' Alessandro Magno di I. G. Droysen // Ibid. P. 263–273. надо признать, что уподобление Прусского государства Македонии не было открытием Дройзена. Уже в 1758 г., во времена союза между Англией и Пруссией, в предисловии к своей истории жизни и правления Филиппа II Томас Леланд сделал признание, что, когда он писал о Филиппе, он думал о Фридрихе Великом. А в 1789 г. Джон Джиллиес, наоборот, рассмотрение правления Фридриха II дополнил параллелью с Филиппом II Македонским.