Александр Андреев - Полтавская битва - 300 лет славы

Солдатские полки не были регулярными (после похода распускались), не имели регулярного военного обучения, но сыграли огромную роль в войнах Алексея Михайловича. Историк К. Медем писал: «Войска эти, хотя, по всей вероятности, не могли еще устройством и искусством равняться с хорошими европейскими, однако уже несравненно превосходили остальную рать Русскую. Они приносили великую пользу в войнах, и были одной из главных причин успехов русского оружия в царствование Алексея Михайловича. К несчастью, со смертью этого государя, все полезные его учреждения по военной части пришли в небрежение и в постепенный упадок; так, что, при вступлении на престол Петра Великого, число иностранных офицеров было уже незначительно, а регулярные войска состояли, по всей вероятности из одного Бутырского полка».

Инженерное и артиллерийское дело было также в упадке. Лафеты были неподвижны, плохо передвигались, «об образовании икуссных артиллеристов-пушкарей – не думали вовсе, и от того орудийная стрельба была весьма неверна и малонадежна, – об искусном расположении и употреблении артиллерии в сражении не имели ни малейшего понятия».

К. Медем писал:

«Искусство обороны и атаки крепостей было еще в совершенном младенчестве. При осадах обыкновенно облагали крепость со всех сторон, стараясь одолеть осажденных голодом, и редко отваживались на приступ. Иногда прибегали, однако, к подкопам и взрыву стен; но почти никогда не употребляли траншей.

Военными действиями в походах обладал еще азиатский дух, и наши действия совершенно походили на действия турок.

Пехота в сражении обыкновенно ограничивалась обороною. Одна только конница действовала в бою наступательно, бросаясь с ужасным криком на неприятеля и стараясь опрокинуть его. Если неприятели колебались и расстраивались от первого натиска, то победа была большей частью наша. Но если они стояли твердо, всадники наши обращались в бегство и искали спасения за пехотой и «гуляй-городом». Тогда вся надежда оставалась на пехоту, которая, встречая неприятеля стрельбою и холодным оружием, старалась всеми средствами не допустить его ворваться в «гуляй-город». Иногда во время упорного боя пехоты, удавалось воеводам снова собрать конницу и вести ее вторично в атаку. Если этими действиями успевали опрокинуть неприятеля и одержать победу, то не столько заботились об его преследовании, сколько о разорении неприятельской земли.

В таком-то положении находились военные силы и военное искусство россиян, в конце XVII столетия. А в это время западные государства Европы имели уже многочисленное регулярное войско, хорошо обученное, привыкшее к воинской дисциплине. Густав-Адольф и Тюренн уже давно успели довести искусство тактики до отличной степени. Вобан подвинул фортификацию до высшей точки. Очевидно, что Россия не могла надеяться на успех в случае войны против Швеции или другой державы Западной Европы. Ни многочисленность ратников, ни их храбрость, не были в состоянии заменить столь великого преимущества в военном искусстве. Мы тогда относились в ратном деле к прочим европейцам, как в новейшее время турки к нам.

Надобно еще прибавить, что великое преимущество европейцев было непостижимо для жителей России, которые почитали свое старинное устройство превосходнее всякого иностранного: «начто нам преобразовывать войска, говорили они, мы или с помощью Божией поражали успешно врагов наших в течение многих столетий, и им-то мы обязаны за распространение границ и усиление государства».

Такие толки были впрочем неудивительны в народе необразованном, который не имел почти никакого сообщения с жителями западных государств, и твердо привязанных к древним обычаям и постановлениям. Притом же все главные войны наши до того времени велись против турок, татар и поляков, против народов, войска которых были в подобном и частью еще в худшем положении, чем наши собственные.

Мало заботились мы о том, что отношении государства изменились, что с расширением границ, мы вступили в ближайшее отношение с западными государствами, и что с одним из них легко могла возгореться война. Гордость национальная и невежество не допускали мысли, что для ведения подобной войны, наши военные средства могли быть недостаточны и малонадежны».

По «разряду» 1682 года русское войско состояло из 9 корпусов – «разрядов» – 38 солдатских полков численностью 60 000 воинов, 20 стрелецких полков численностью 20 000 стрельцов, 30 000 рейтар, 30 000 дворян и детей боярских. Это количество войск могло быть значительно увеличено сбором даточных людей, отрядами казаков.