Александр Андреев - Удивительная Беларусь. К 600-летнему юбилею Беловежской пущи

Зубры представляют прекрасное зрелище на своих торжественных играх, когда, по своему обыкновению, ведут между собой притворную войну. К последней их побуждает также осеннее время; это время они весело празднуют, выражая свою радость приятным голосом. Далеко слышен тогда их рев, земля дрожит под их ногами, приводя в колебание могучие дубы. Очевидцы утверждают, что эти звуки превосходят музыку труб и мир в самых искусных руках. Бесчисленные голоса сливаются в один рев, приятнее которого ничего не действует на слух.

Мне неизвестно, как продолжительная их жизнь, как определить ее пределы: летописи упоминают, что один вожак стада жил двести лет, причем ниспадавшая на его лоб седая грива служила неопровержимым доказательством его возраста.

Детеныши зубров, возмужав, размножаются в большое стадо и общими силами защищают свои родные места. Они предаются беззаботному отдыху, всецело полагаясь на бдительность сторожащего зубра – обыкновенно наиболее свирепого, который и охраняет стадо. Повелевает ими тот, кто первенствует в красоте и силе. Самцы достигают первенства после долгой борьбы и сильного кровопролития. Неустанная борьба между повелителями стад не дает им ни часу покоя. Желание господствования доходит до такой степени, что часто оканчивается смертью одного из соперников. После того, как обе спорившие силы подверглись испытанию, победителю достается в награду господство над стадом. Побежденный грустно удаляется в ссылку на целые годы; за ним следует опечаленная самка. Только такие отшельники и опасаются охотников и их оружия, тогда как стадо никого не страшится. Едва ли были случаи, чтобы побежденные и отделившиеся быки снова принимались в их стадо, тогда как самки иногда возвращаются. Боязливо приводят они с собой свое потомство, если внезапная смерть самца расторгла их брачные узы. Строгий эдикт государя охраняет самок, упрочивая такой заботой богатство местных лесов, которое народ предпочитает червоному золоту.

Какое чувство возбуждает в вас лай собак, людские крики, то усиливающиеся, то утихающие в лесной чаще, рычание медведя, посаженного на рогатину, храм раненого кабана, дикое сопение, вырывающееся из пасти раненого зубра, когда его страшные глаза вращаются, приводимые в движение кипящей в нем яростью, – когда раненый тур, потрясая окрестность своим неистовым мычанием, громадными прыжками кидается в разные стороны, представляя собой страшное зрелище? Какие сильные ощущения должно тогда воспринять человеческое сердце?

Невозможно поразить этого зверя издали брошенными стрелами и непозволительно опутывать его хитро расставленными тенётами, так как сила нападавшего на него мужественного охотника должна стоять выше этого. Такой взгляд вытекал также из суеверного представления, по которому зубр имел обыкновение уходить из тех лесов, если его побеждали не смелым нападением.

При охоте на зверя в северных странах применяют следующий способ: вырубив деревья, устраивают плотный завал, способный удержать животных. Пространство, окруженное завалом, оберегают многочисленной стражей. Такие ограждения сохраняются долгое время. Входы внутрь огражденного места оставляют открытыми, чтобы зверь свободно входил, после чего без особенного труда их закрывают, и зверь спокойно пасется, не предвидя опасности. Внутри таких-то ограждений мы и охотились на зубров.

Тут страх охватывает как зверя, так и охотника. Бывает невозможно помочь другу, слуга не следует за господином, отец не обращает внимания на сына, и сын на отца. Каждый заботится лишь о себе, думает о том, что ему самому нужно делать. Каждый легко может потерять жизнь, и малейшая ошибка имеет громадное значение.

Строгими обычаями установлено, как поступать на таких охотах, и каждый связан боязнью наказания. Единственная защита и спасение – иметь быстрого и поворотливого коня. Окруженные величием цари, и те бросаются в опасность вместе с нами. Трусу никто не желал бы быть подвластным. Подобно тому, как в кровавых битвах, предводительствуя своим народом, они мечом истребляют скифские полчища, так и здесь, присоединяясь на быстром коне к охотникам, они доблестными поступками нисколько не умаляют своего величия.

Охотиться на одинца, скрываясь между кустами, удобнее. Но внутрь завала попадает иногда целое стадо, и тогда дело становится значительно труднее. Мне пришлось видеть охоту на одинца, и вот как она происходила. Сначала зверя был изранен стрелами и вонзенными в кожу дротиками, После чего он яростно стал кидать взоры на людей; испуская неистовое храпение из дрожавших ноздрей. Затем, быстро обернувшись, он стал убегать, но вслед за ним с криком помчались всадники, и их возгласы раскатом неслись к небесам. Когда же стремительно бежавший зверь доскакал до загораживавшего ему путь завала, его встретил крик стороживших холопов. Остановленный, зубр как бы выбирает сторону, куда ему броситься. Но тут новые дротики впиваются в его израненные бока и доводят гнев зверя до ярости. Чувствуя в себе вонзившееся железо, зубр свирепеет и, диким взглядом окидывая охотников, высматривает, где гуще толпа. Сперва бросается он на собак, разметывает их и, обагренный их кровью, кидается на людей. Юные охотники бросаются в стороны, направляя коней в неприступные места, и лесная чаща наполняется их криком. Никто не может спастись, если побежит от зверя по прямому направлению. Безопаснее менять его, так как ярость и стремительность нападения уносят далеко грузное, неповоротливое тело животного, мешая ему преследовать врага. Вновь окруженный всадниками, зубр бросается то на одного, то на другого и более не в силах остановиться. Кидаясь отчаянными прыжками и как бы увеличиваясь в размерах при быстром движении, зубр испускает из ноздрей сильный храп. В воздухе развевается его длинная грива, и ветер треплет ее, придавая зубру страшно свирепый вид. Ослепленный яростью, он кидается во все стороны внутри завала, отыскивая жертву, на которой мог бы излить свою злобу».