Александр Андреев - Как взять власть в России? Империя, ее народ и его охрана

Департамент полиции благодаря показаниям Г. Гольденберга и И. Окладского собрал большой материал о членах и агентах Исполнительного Комитета «Народной воли», методах их работы. В Петербурге проверялись сотни сдаваемых квартир, тысячи паспортов приезжих. 24 января был арестован участник подкопа на М. Садовой Г. Фриденсон, а на следующий день в засаду на его квартире попал А. Баранников. 26 ноября в засаду на квартире Баранникова попал Н. Колодкевич. Все они жили по фальшивым паспортам, прописанным в полиции, и найти их жилье не составило труда жандармам. Захваченных народовольцев тут же тайно показывали Окладскому, который их опознавал. А. Михайлова уже не было, и сигналы безопасности на окнах конспиративных квартир не защищали революционеров от провала. Полиция знала о предупреждающих сигналах, и Михайлов разработал целую систему, по которой шторы, игрушки, зонтики, утюги, форточки на окнах явок должны были менять свое положение в разное время дня и ночи, предупреждая о провале. Без знаменитого «Дворника» этими сложными приемами часто пренебрегали, и 28 января в квартире Колодкевича попал в засаду Николай Клеточников, что привело Департамент полиции в столбняк. Январские аресты народовольцев осуществляла полиция Петербурга, и работавший в Департаменте полиции МВД Клеточников о них не знал. Почти тогда же были арестованы в полицейских засадах народовольцы Тетерка и Златопольский. Желябов в холодной ярости заявил на совете Исполнительного Комитета, в присутствии Перовской, Фигнер, Грачевского, Тихомирова, называемого золотым пером партии, Исаева, Кибальчича, Грачевского, Суханова, Якимовой, Корбы: «Теперь, или никогда! Нас ничто не остановит, даже если мы сами попытаемся себя остановить. Хватит ждать! Мы должны дожить до победы, но если нет, и нас не станет, за нами придут другие». Все силы великого Исполнительного Комитета были брошены на подготовку царского покушения. Военная группа «Народной воли» предложила захватить в Кронштадте крейсер и расстрелять Зимний дворец. Разработкой этой операции занялись В. Фигнер и Н. Суханов.

Все народовольцы молча решили несмотря ни на что и во что бы то ни стало провести акт возмездия за поруганное человеческое достоинство, за казненных и замордованных товарищей по оружию. Теперь царский взрыв стал личным делом Исполнительного Комитета. Казалось, запах пороха и динамита окутал центр столицы Российской империи. С 1 февраля 1881 года счет дням жизни Александра II, как и многих членов «Народной воли», пошел на дни. Желябов выделил в особую группу Фигнер, Суханова, Тихомирова, Фроленко, других товарищей, которые должны были после цареубийства и полицейского захвата его группы продолжить дело «Народной воли». Ярость народовольцев, возможно, донеслась до царской резиденции, и император Александр II почти перестал покидать Зимний дворец. 15 февраля Исполнительный Комитет назначил цареубийство на 1 марта 1881 года. Желябов и Перовская предупредили об этом метальщиков ручных бомб – студентов И. Гриневицкого и Н. Рысакова, рабочих Т. Михайлова и И. Емельянова. Игнатий Гриневицкий через несколько дней передал Софье Перовской, она же Лидия Войнова, она же Надежда Осипова, она же Софья Павлова, свое завещание для архива «Народной воли»:

«Александр II должен умереть. Дни его сочтены. Мне или кому другому придется нанести страшный, последний удар, который гулко раздастся по всей России и эхом откликнется в ее отдаленнейших уголках, – это покажет недалекое будущее. Он умрет, а вместе с ним умрем и мы, его враги, его убийцы. Это необходимо для дела свободы, так как тем самым значительно пошатнется то, что хитрые люди зовут монархическим правлением – неограниченным, а мы – деспотизмом.

Что будет дальше? Много ли жертв потребует наша несчастная, но дорогая Родина от своих сынов для своего освобождения? Я боюсь и меня, обреченного, стоящего одной ногой в могиле, пугает мысль, что впереди много еще дорогих жертв унесет борьба, а еще больше последняя смертельная схватка с деспотизмом, которая, я убежден в этом, не особенно далеко и которая зальет кровью поля и нивы нашей Родины, так как – увы, история показывает, что роскошное дерево свободы требует человеческих жертв.

Мне не придется участвовать в последней борьбе. Судьба обрекла меня на раннюю гибель, и я не увижу победы, не буду жить ни одного дня, ни часа в светлое время торжества, но считаю, что своей смертью сделать все, что должен был сделать, и большего от меня никто, никто на свете требовать не может.