Лора Томпсон - Представьте 6 девочек

Однако можно ли задержать человека по статье 18В лишь потому, что он сэр Освальд Мосли? Угроза вторжения явно побуждала принять такое решение. Не станет ли он диктатором, марионеткой Гитлера, эдаким Квислингом в Уайтхолле? Может быть, он уже работает на них? Ирэн Рейвенс-дейл вызвали в министерство внутренних дел и спросили, располагает ли она доказательствами того, что Мосли состоит в пятой колонне. Двумя годами ранее, пока она не узнала о его тайном браке с Дианой, Ирэн сделала бы ради него все, но теперь личная обида взяла верх. После смерти первой жены Мосли в 1933-м Ирэн посвятила ему свою жизнь, она воспитывала троих осиротевших племянников и даже платила долю Мосли за поддержание семейного дома в Сейвхее, в Букингемшире, а он тем временем выбрасывал деньги на БС. Он выставил ее дурой, и она охотно это позволяла — но тем хуже. Так что стоило Ирэн услышать этот вопрос в министерстве внутренних дел, и она ответила, смертельно точно выбирая слова. Нет, доказательств у нее нет. Но если бы Мосли уверовал, что какой-то вариант национал-социализма в союзе с гитлеровским режимом будет Британии на пользу, он «мог бы пойти на все, особенно если бы разъярился и счел, что мы все испортили». «Он [ее собеседник] сказал, что я дала ему все необходимое», — записала Ирэн в дневнике.

И все же министр внутренних дел сэр Джон Андерсон, предшественник Моррисона, отчитался кабинету министров, что по статье 18В арестовать Мосли никак не может. Да, этот человек дважды встречался с Гитлером, и ходили упорные слухи, что БСФ получал деньги от Муссолини; был и неудобный факт с радиостанцией, которая более чем наполовину принадлежала Германии. На ту же чашу весов ложились и многочисленные речи Мосли. И все же Мосли «слишком умен, чтобы подставиться, давая изменнические приказы», заключил Андерсон, хотя на этом вопрос не был исчерпан: «Несмотря на отсутствие улик, мы не можем допустить в таком деле риск, даже самый незначительный». Иными словами, правила правилами, но их можно подправить. Статью 18В откорректировали таким образом, чтобы уловить в эту сеть и Мосли. Отныне правительство могло задерживать членов любых организаций, находящихся, по его мнению, «под иностранным влиянием или контролем», лидеры которых вступали в сношения «с любыми державами, с которыми Его Величество состоит в войне». БС отвергал подобные обвинения, и все же Мосли арестовали вместе с боо соратниками. За ним явились 23 мая в квартиру на Долфин-сквер, куда он недавно переехал с Дианой, и доставили в тюрьму Брикстон. «После Винчестера тюрьма — пустяки», — говорил он впоследствии с той поразительной бравадой, которая поневоле внушает уважение. Его сын Николас, не разделявший политических убеждений отца, позже писал: «Ему не свойственно было жаловаться». А чтобы еще больше раздразнить своих тюремщиков, Мосли решил потратить время в заключении (срок его не был определен, поскольку не было ни суда, ни приговора), изучая немецкий язык. Он также занялся психологией, но она его не убедила. «Мир — вот что такое характер», — заявил он ‹10› .

«Сэр Джон Андерсон заверял нас, что людей не сажают в тюрьму за убеждения, — говорила потом Диана, — и мы поверили ему на слово» ‹11› .

Сидни Ридсдейл позднее отважно написала в «Обсервер» — ее письмо не опубликовали, — что арест Мосли противоречит Великой хартии вольностей, запрещающей «держать англичанина в тюрьме без суда». Парадоксальным образом, отмечала она, Британия сражается за свободы, которыми сама же пренебрегла. Да, таков парадокс войны. «Сэр Освальд и его последователи оказались в тюрьме, потому что выступали против войны с Германией, за которую ратовали наши политики, и ни по какой иной причине» ‹12› . Разумеется, другие причины были: когда грозило вторжение, напуганное и разъяренное общество не могло оставить Мосли на свободе. Да и сам БС был движением авторитарным и стремился к авторитарной власти. Тем не менее Сидни права: статья 18В принимала во внимание события прошлого и потенциальные возможности, репутацию и предположения, и не интересовалась юридически состоятельными доказательствами, как ожидалось бы в мирное время. Мосли совершенно точно угадал: всем требуется козел отпущения. Но теперь эта роль досталась ему.

А ведь крайне маловероятно, что немецкое вторжение в случае успеха обеспечило бы Мосли желанную власть. Его отношения с Гитлером были не так уж прочны, восхищался он главным образом Муссолини, хотя в мае Гитлер в последний раз выражал надежду, что «Мосли еще не сыграл до конца свою роль». Тем не менее, по замечанию историка Эндрю Робертса, «сомнительно, что Мосли назначили бы управлять Англией даже в том случае, если бы он согласился служить врагу (что едва ли правдоподобно, учитывая его призыв от 9 мая 1940-го сражаться, пока „последний чужак не будет изгнан с нашей земли“). Скверная политическая репутация, приобретенная БСФ в мирное время, означала, что власть чернорубашечников заведомо воспринималась бы как марионеточное правительство» ‹13› . Через тридцать лет после войны Диана высказывала похожее мнение, однако со своей специфической точки зрения: «Что до оскорбительного предположения, будто Мосли что-либо выгадал бы от германской оккупации, достаточно напомнить, что с 1932-го он неустанно призывал нас вооружаться; зная его характер и всю его жизнь, невозможно вообразить его лакеем иностранной державы» ‹14› .