Пьер Брюле - Повседневная жизнь греческих женщин в классическую эпоху

«Дом»? Примечательно, что Греция оставила нам две черты oikonomia : вторую, более близкую нам, частично приписывают Аристотелю. Зато мы не знаем произведений, посвященны х philia , чувствам между супругами, хотя сам Аристотель, так же, впрочем, как и Платон, в своих нравоучительных текстах рассуждает по поводу брака. Oikonomia является объектом пристального внимания, Ксенофонт доходит даже до того, что говорит о целой науке , речь идет о размышлениях и предложении решений, чтобы подарить процветание этому замечательному «дому». Итак, справив gamos , супруга появляется в новом «доме». Главным в этом замечательном «доме» является супруг.

Что касается детей, то мнение по этому поводу однозначно. Философы утверждают, что мужчины и женщины поступают так же, как животные, и объединяются для продолжения рода. По Исхомаху:

«Боги с глубоко обдуманным намерением соединили эту пару, которая называется "женский и мужской пол", — главным образом с тою целью, чтобы она была более полезна себе в совместной жизни [знаменитая koinonia ]. Прежде всего эта пара соединена для рождения детей, чтобы не прекратился род живых существ».

Врачи одержимы навязчивой идеей возможного бесплодия женщин. Граждане, уважающие гигантский «дом», которым является город, тоже озабочены одновременно его мощью, процветанием и, следовательно, его автономностью, и измеряют все это числом солдат. Среди сотни других свидетельств есть одно, представляющее собой брачный контракт. Отцы не довольствуются простой передачей дочерей претендентам, они уточняют, что они должны выполнить: «Чтобы вспахать их законными детьми». По словам Исхомаха, родители его супруги тоже ожидают потомства. Девушка дается мужчине не только для того, чтобы она рожала ему детей, но также для того, чтобы она обеспечила его внуками. Что касается мужа, он берет ее именно для этого, в противном случае он мог бы и отказаться от нее. Впрочем, выбрал ли он ее только для этого? Разве мог он заранее оценить ее качества продолжательницы рода? Оказывается, это вполне возможно. Вот что Сократ говорит своему сыну: «Как всем известно, мы и то еще принимаем в соображения, от каких женщин могут родиться у нас самые лучшие дети: с этими женщинами мы и вступаем в союз для рождения детей» («Беседы с Сократом»). Самые ценные женские качества, по Аристотелю, — красота и рост, темперамент и трудолюбие.

Достаточно ли того, чтобы девушка отвечала критериям евгенического строения, чтобы ее отдали мужчине для рождения законных детей? Нам уже известны мужья — любители анального секса или отдающие предпочтение сожительницам...

Выдержат ли склонность, «натура» конкуренцию с другими видами сексуальньсти? Как говорил Менандр: «Борьба с блудницей [...] всегда сложна для женщины свободной». Однако в данном случае опасения могут быть беспочвенными. В самом деле, наши герои не кажутся озабоченными подобными проблемами. Они свободно, без аффектации (что нехарактерно для литературы данной эпохи) говорят о чувствах и своих сексуальных отношениях. И из их разговора мы вдруг понимаем, что эти два существа, женившиеся не по любви, а по совершенно иным причинам, эти два существа говорят о любви друг к другу. Да что там, любят друг друга. Но, разумеется, таким образом, каким любили друг друга греческие супруги того времени. «Естественным» образом, как Ахилл любил Брисеиду: «Добродетельный муж и разумный / Каждый свою супругу бережет и любит...» Перефразируя Гомера, можно сказать: «хотя она была отдана мне по договору». Эти слова о любви мы случайно обнаруживаем в конце диалога:

«Скажи мне, жена, спросил я: когда ты считала бы меня, как владельца общего с тобою состояния, более заслуживающим любви, — если бы я показал тебе, что есть в действительности [...] или если б вздумал обмануть тебя? Она сейчас же сказала мне в ответ: Что ты! Что ты! Я не хочу, чтоб ты был таким! Если бы ты стал таким, я не смогла бы любить тебя от всей души. Ну, хорошо, сказал я, мы сошлись с тобой, жена, также и для телесного общения? Да, как люди говорят. Так когда, по-твоему, я заслуживал бы больше любви, находясь в телесном общении с тобою, — если бы, отдавая тебе свое тело, я заботился, чтобы оно было здорово и сильно...»

Разумеется, речь идет о сексуальности («телесное общение», говорит он, она не отрицает, но не говорит...), об интимной близости («при вставании с постели», «в тесной близости ванны»), о соблазнении («желание нравиться»; здесь вновь появляется charis). Каждый на своем уровне, более или менее стыдливый, каждый в своей роли — разве не колеблется Исхомах (он деликатен!), сравнивая прелести своей жены с прелестями какой-нибудь рабыни, — они оба говорят об интересе, который испытывают друг к другу. Он высказывается, она соглашается.