Анатолий Королев - Ловушка на ловца

Муравьева интересовал лишь один вопрос.

- Да, - ответил пучеглазый итальяшка, - птица ручная... Последний раз я выпускал ее весной... Иногда она ловит птичек и всегда ест у клетки. Сальма - чистюля.

"Очень хорошо! Устроим соколиную охоту..."

Когда Муравьев впервые увидел гарпию, он вздрогнул от невольного испуга и гадливости. Из груди огромной облезлой птицы вырастали голые по локоть как бы женские руки. Вырастая из птицы дряблыми, старушечьими локтями, они молодели на глазах, набухая внизу четырьмя розовыми пальцами молоденькой пианистки, с четырьмя черными когтями, блестящими, как клавиши рояля. Птица злобно смотрела в глаза штабс-капитану, а нелепый хохолок из перьев на макушке, похожий на чепчик, придавал ее ледяной ярости привкус жутковатого комизма.

Можно было понять тот успех, которым пользовалась птица у рыночной черни.

От нее тянуло сквознячком смерти.

Сделав паузу, штабс-капитан приказал итальянскому антрепренеру Бузонни, за определенное вознаграждение от Добровольческой армии, обеспечить в течение недели, в преддверии возможного наступления красных ежедневное "летание" некормленой гарпии, с целью уничтожения посторонних птиц. Остатки пойманных птиц тщательно осматривать. Особое внимание при этом обратить на голубей. Всевозможные найденные предметы, как-то: гильзы, записки, кольца, метки и прочие устройства - немедленно передавать штабс-капитану в любое время дня и ночи. О результатах патрулирования докладывать ежедневно вечером, либо по телефону, либо лично все в той же гостинице "Роза Стамбула", в номере 21 на втором этаже, куда Алексей Петрович Муравьев приходил ночевать.

Кроме того, Муравьев приказал уничтожить все уцелевшие голубятни вместе с голубями (одновременно патрули стреляли бродячих собак, и объяснение давалось одно: угроза эпидемии) - тем самым штабс-капитан насколько мог "очистил оперативное пространство" для более успешной охоты голодной гарпии на почтаря.

Так коварной затее большевиков была расставлена ловушка в небе...

Муравьев вызвал по телефону караул.

- Докладывайте.

- Спит, ваше благородие... На допрос?

- Нет, я допрошу его утром.

Первым чувством у штабс-капитана после разговора с пьяным Николя было желание спуститься в караул и в упор расстрелять из именного браунинга арестанта.

Караульный положил телефонную трубку на рычаг, подошел к двери и заглянул сквозь наспех проделанный глазок. Там, в бильярдной комнате, прямо на бильярдном столе (это было разрешено) спал внезапно арестованный позавчера председатель подпольного революционного комитета большевик Петр Иванович Колегов.

Но ведь кроме кабинета штабс-капитана деникинской контрразведки А. П. Муравьева, кроме перпендикуляров, параграфов, точек и запятых есть еще бесконечное теплое небо, есть август, есть головокружение, есть, наконец, стремительный полет маленькой птички, бешеный перестук крохотного голубиного сердечка, есть удары двух крыльев о воздух, есть отчаянный лет белоснежного турмана Витьки, к правой лапке которого крепко-накрепко примотана медная гильза от патрона трехлинейной винтовки, а в ней пыжом - обрывок бумажки, на котором рукой комиссара кавдивизии товарища Мендельсона написан приказ подпольному штабу Энского комитета РСДРП. Всего пять слов:

Учителю. 25. Мост. 7. Мсн.

Турман вылетел в полдень.

Комдив Шевчук толкнул руками створки окна. От толчка окно распахнулось во двор. Там, у телеги с брошенными на траву оглоблями, мальчишка-вестовой Сашка Соловьев выпускал из садка почтаря. Он осторожно держал в руке пугливую птицу и проверял пальцем прочность узелков вокруг гильзы.

- А не долетит? - хмуро сказал Шевчук.

Сашка весело оглянулся.

- Домой ведь.

И подбросил турмана вверх.

- Ну, Витька, пошел! Фью-ю-ть!

К комдиву подошел Мендельсон и, заглядывая через плечо во двор, тяжело задышал в затылок.

- Сопливая затея, - сказал комдив комиссару, не оборачиваясь, - я решил Сашку послать.

Комиссар молчал, он думал о Колегове, о последней встрече с ним перёд отступлением.

Турман сделал малый круг над двором и, неожиданно спустившись на крышу сарая, стал остервенело клевать гильзу.

- Пшел, кыш-кыш! - смешно подпрыгивал Сашка, пытаясь согнать почтаря.

- Расселся, - хмуро покачал головой Шевчук и, расстегнув кобуру, достал маузер.

- Сашку так Сашку, - согласился комиссар, - он из местных. Пройдет.

Шевчук высунул маузер в окно и бабахнул в небо.