Валерий Королев - Древлянская революция

-- Теперь выкладывайте ваши факты.

-- Сейчас, -- пообещал Обалдуев и покусал губы, собираясь с духом.

Древлянские Обалдуевы -- род старинный и особенный: вот уже полтораста с лишним лет из поколения в поколение Обалдуевы страдают бессонницей. Первым, кого постиг сей недуг, был отставной поручик Савелий Петрович Обалдуев, который в прошлом веке, вернувшись из похода на Париж, за несколько ночей сочинил проект "О счастии всероссийском, кое возможествует проистечь токмо из чужеземной корысти, или же что европцы желали бы все у нас сторговать и как нам, в угоду им, на благо собственное, надлежит без жалости продавать, ибо земля наша зело обширна да обильна и нет человеческой силы распродать ее во веки веков", за что приватно был бит древлянским полицмейстером, кумом и однокашником.

Другого Обалдуева, Семена Семеновича, в начале нашего века, лишив дворянской фуражки, сослали в Сибирь за размножение на гектографе прокламаций, в которых предлагалось армию распустить, министров, военного и внутренних дел, на Сенатской площади принародно высечь, батюшку-царя спровадить в Англию, фабрики и заводы закрыть, деньги из банков раздать бедным и всем подданным империи сесть на землю, пахать ее, тем жить. Говаривали, что один из Обалдуевых некоторое время даже состоял в Государственной Думе, но по общему слову депутатов за неимоверную дурь был отлучен от депутатской деятельности. В тридцатые годы прославился Павел Иванович Обалдуев, закончивший дни свои в сумасшедшем доме. В результате бессонницы у Павла Ивановича родилась мысль всех жителей страны наречь грузинами -- и все станут счастливы.

Нынешний Обалдуев не страдал бессонницей сорок лет, но в 1985 году нежданно-негаданно наследственность проявилась. В ночной тиши родились тезисы о Древлянске -- городе-саде. На этих тезисах, как на лихой тройке, Обалдуев всех обошел в предвыборной гонке и прямиком въехал в горисполком. Казалось, победа должна бы утихомирить человека -- ан нет, снедаемый ответственностью перед народом, Обалдуев стал спать через ночь. Прошедшей ночи как раз и выпало быть бессонной.

Оставив в покое губы, Обалдуев умопомрачительное поведал.

До половины первого он, лежа в постели, читал "Графиню де Монсоро", надеясь, что накатит сон. Когда же бессонница окрепла, поднялся. Напялив пижаму, прошел на кухню. Для укрепления духа сварил кофейку и с кофейником проследовал в кабинет. Минут пятнадцать, прихлебывая кофе, стоял возле распахнутого окна, думал, что простым людям спокойно живется. Спят себе, посапывают, а он не спит, один за всех думает.

Тут-то все и произошло.

-- Экие мысли у тебя! Хорош гусь, нечего сказать, -- произнес за спиной Обалдуева кто-то сочным баритоном. -- Я вот уж на что вор -- царю Петру Лексеичу в харю плюнул, -- но городов ворогу не сдавал, понимал: гонор гонором, а государство блюди.

Обернулся Обалдуев -- и рот раскрыл: возле письменного стола, развалясь в кресле, сидел русобородый детина в лазоревом кунтуше, уставив между ног, обутых в желтые сапоги, кривую саблю. В свете настольной лампы глаза его, казалось, пылали. С пальца левой руки сыпал зеленые искры изумруд.

-- Молчи, -- махнул рукой с перстнем детина, -- не возражай. -- И за пазуху полез. -- Мы тут тебе да друзьям твоим ультиматум составили. На, -усмехнулся, кладя свернутую в трубку бумагу на край стола. -- Три дня на раздумье. Все, что последует в случае отказа, в грамоте указано... А это -в подтверждение моих полномочий.

Стянув изумруд с пальца, детина встал, шагнул к Обалдуеву, сунул тому в ладонь перстень.

-- Камень, -- пояснил.

Вернувшись к столу, усмехнулся:

-- И железо.

С этими словами, выхватив саблю из ножен, ахнул клинком поперек стола.

Вздрогнул Обалдуев от треска дерева, зажмурился, а когда открыл глаза, в комнате никого не было. Лишь трубка грамоты валялась на полу, да будто огнем горел зажатый в кулаке перстень, да возле стены пригорюнился разрубленный пополам письменный стол с чудом уцелевшей на краю лампой.

5

-- Такова прелюдия, -- подвел итог рассказу Рыбакитин.

Обалдуев же, воровато глянув в окно, вынул из ящика стола изумрудный перстень и желтоватую трубку грамоты, перевязанную красным витым шнурком.

-- Удивляюсь, какие еще нужны факты?! -- воскликнул и доверительно прошептал: -- В городе существует вооруженная организация, саблю я лично видел. Представляете, двухтумбовый стол развалил надвое. А сам ряженый, в старинном кафтане. Кстати, это примечательно: думаю, организация националистическая.