Александр Андреев - Время Шамбалы

Реакция наркома на сообщение А. В. Барченко была двойственной — поездку в Афганистан он тут же решительно отклонил по политическим соображениям, но в то же время высказался довольно положительно относительно посещения Тибета. Свой отзыв об экспедиционном проекте А. В. Барченко Г. И. Чичерин направил в Политбюро ЦК. Однако уже на следующий день из телефонного разговора с начальником ИНО ОГПУ М. А. Трилиссером Г. В. Чичерин узнал, что тот совершенно не в курсе относительно похода в НКИД А. В. Барченко и чекистов. Кроме того, Г. И. Чичерину доложили, что его визитеры самовольно обратились через наркоминдельский отдел виз в афганское посольство, заявив, что они «составляют экспедицию, едущую от ВСНХ». Разгневанный нарком тут же направил новую докладную в Политбюро с просьбой «не давать хода» его предыдущему письму. Ссылаясь на свой разговор с Трилиссером и Ягодой, он отмечал в ней, что «руководители ОГПУ теперь сомневаются в том, следует ли вообще отправлять экспедицию Барченко, ибо для проникновения в Тибет имеются в виду более надежные способы». В этой записке Г. И. Чичерин, помимо прочего, высказал свое отношение к исследованиям ученого и его проекту:

«Некто Барченко уже 19 лет изучает вопрос о нахождении остатков доисторической культуры. Его теория заключается в том, что в доисторические времена человечество развило необыкновенно богатую культуру, далеко превосходившую в своих научных достижениях переживаемый нами исторический период. Далее он считает, что в среднеазиатских центрах умственной культуры, в Лхасе, в тайных братствах, существующих в Афганистане и тому под., сохранились остатки научных познаний этой богатой доисторической культуры. С этой теорией тов. Барченко обратился к тов. Бокию, который ею необыкновенно заинтересовался и решил использовать аппарат своего Спец. Отдела для нахождения остатков доисторической культуры. Доклад об этом был сделан в Коллегии Президиума ОГПУ, которое точно также чрезвычайно заинтересовалось задачей нахождения остатков доисторической культуры и решило даже употребить для этого некоторые финансовые средства, которые, по-видимому, у него имеются. Ко мне пришли два товарища из ОГПУ и сам Барченко, для того, чтобы заручиться моим содействием для поездки в Афганистан с целью связаться там с тайными братствами.

Я ответил, что о поездке в Афганистан и речи быть не может, ибо не только афганские власти не допустят наших чекистов ни к каким секретным братствам, но самый факт их появления может повести к большим осложнениям и даже к кампаниям в английской прессе, которая не преминет эту экспедицию представить в совершенно ином свете. Мы наживем себе неприятность без всякой пользы, ибо, конечно, ни к каким секретным братствам наши чекисты не будут допущены.

Совершенно иначе я отнесся к поездке в Лхасу. Если меценаты, поддерживающие Барченко, имеют достаточно денег, чтобы снарядить экспедицию в Лхасу, то я даже приветствовал бы новый шаг по созданию связей с Тибетом при непременном условии, однако, чтобы, во-первых, относительно личности Барченко были собраны более точные сведения, во-вторых, его сопровождали достаточно опытные контролеры из числа серьезных партийных товарищей и, в третьих, чтобы он обязался не разговаривать в Тибете о политике и, в особенности, ничего не говорить об отношениях между СССР и восточными странами. Эта экспедиция предполагает наличие больших средств, которые НКИД на эту цель не имеет.

<���…> Я безусловно убежден, что никакой богатейшей культуры в доисторическое время не существовало, но исхожу из того, что лишняя поездка в Лхасу может в небольшой степени укрепить связи, создающиеся у нас с Тибетом» [222].

Отповедь Г. И. Чичерина, в которой чувствуется скрытое соперничество НКИД и ОГПУ, не обескуражила Г. И. Бокия, поскольку нарком в принципе не возражал против экспедиции А. В. Барченко в Тибет, хотя и считал необходимым прикрепление к ней партийного «контролера», т. е. политкомиссара. Именно таким образом Политбюро поступило в 1923 г. с П. К. Козловым, навязав его Тибето-Монгольской экспедиции дополнительного сотрудника, бывшего коминтерновца Д. М. Убугунова. Точно также поступили и с А. В. Барченко, назначив в его отряд политкомиссара Я. Г. Блюмкина. Одиозная личность бывшего левого эссера-террориста — убийцы германского посла графа В. Мирбаха, однако, встретила решительный отпор со стороны А. В. Барченко. Такому человеку как Блюмкин не могло быть места среди участников его отряда, отправлявшегося в святую землю Шамбалы. Но была, как кажется, и другая, более веская причина, окончательно разрушившая надежды А. В. Барченко. Уже в начале августа 1925 г. Г. В. Чичерин приступает к разработке планов новой советской дипломатической экспедиции в Тибет, что делало практически невозможным какое-либо постороннее проникновение в эту страну.