Олег Платонов - Мифы и правда о погромах.

Был допрошен опекун убитой, скотопромышленник Новак.

Председатель. Убитая была крепкой девушкой. Думаете ли вы, что один мужчина мог справиться с ней?

Свидетель (взглянув искоса на подсудимого). Этакий человек вряд ли что мог с нею поделать.

Жена сельского старосты Памела видела 17 марта, как какой-то человек выбежал из леса. Человек этот был взволнован и испуган.

Председатель. (указывая на Гилъснера) . Взгляните-ка на этого человека.

Свидетельница (боясь уличить) . Так он не выглядел, у него были чёрные глаза и полное лицо.

Председатель. У Гильснера также чёрные глаза.

Свидетельница. Но не такие.

Председатель. Был ли он такого же роста, как Гильснер?

Свидетельница. Да.

Председатель. Был ли он так же строен, как Гильснер?

Свидетельница. Да.

Председатель. Значит, во всем походит на Гильснера?

Свидетельница. Да.

Сапожник Скареда видел 17 марта Гильснера с каким-то человеком близ леса.

Председатель. Точно ли вы узнали Гильснера?

Свидетель. Да.

Эксперт доктор Прокеш показал, что убийцы не хотели сначала умертвлять свою жертву (намек на то, что они имели в виду выцедить у жертвы кровь еще при жизни). Среди показаний многих свидетелей заслуживали особого внимания показания Баха, представителя интересов Марии Грузы, матери зарезанной: «Если взвесить все это здраво и без всяких задних мыслей и предположений, то нужно прийти к заключению, что Анна Груза — христианская мученица. До сих пор мы знали различные мотивы убийства, но настоящему мотиву не всякий еще верил. Анна Груза была убита только потому, что должна быть убита христианская невинная ещё девушка».

После разных изворотов сам Гильснер добровольно сознался в умерщвлении девицы Анны Грузы. Затем суд присяжных признал Гильснера виновным, приняв во внимание следующие обстоятельства: 1) Гильснер пользовался дурной репутацией и славой как бродяга, не хотевший работать и околачивавшийся без дела; 2) Гильснер не мог представить сначала, то есть доказать, что в момент преступления находился в другом месте; 3) у Гильснера оказался серый костюм, и он сам признался, что пятна на костюме — следы крови.

После длинных прокурорских речей в пользу обвинения последовали речи защитников обеих сторон; затем заключительная речь председателя с увещанием присяжных заседателей, как важно должно быть обсуждение в таком уголовном вопросе. Присяжные удалились в совещательную комнату и по прошествии нескольких часов вынесли вердикт с приговором Леопольда (Лейбы) Гильснера к смертной казни.

«По делу Гильснера сообщают подробности о вчерашнем приговоре. Выслушав смертный приговор, Гильснер презрительно расхохотался. Нахальство еврея подействовало вызывающе на публику, присутствовавшую в суде; если бы Гильснера не удалили немедленно, то он мог подвергнуться растерзанию. Защитники тотчас же представили суду прошение о кассации; они ушли из суда под охраной жандармов, Толпа кричала им вслед: «Стыдно!», «Жидовские наёмники!»».

«Все газеты посвятили передовые статьи приговору суда. Еврейские органы были уверены в там, что приговор будет вторично кассирован. Газета «Deutsches Volksblatt» назначила награду в 1000 гульденов за указание сообщников Гильснера» .

Представители еврейского общества на общем собрании 20 сентября 1899 года единодушно постановили представить министру-президенту, министрам юстиции и народного просвещения следующий протест:

«Мы протестуем самым торжественным и решительным образом против внесенного антисемитами в полненский процесс обвинения, что иудаизм или какая-либо иудейская секта допускает употребление человеческой крови.

Мы питаем полную уверенность, что австрийское правительство защитит все права, принадлежащие нам, как признанному государствам исповеданию, против этой позорнейшей клеветы. Наша уверенность в мерах правительства не может нам препятствовать выразить также наше глубокое возмущение при оскорблении, нанесенном нашей исстари чтимой религии. Мы молчали до тех пор, пока пытались клеветами и инсинуациями вредить материальным интересам наших единоверцев. Но теперь самым наглым образом налагают /туку на нашу святыню, нашу религию; теперь мы, подобно своим предкам, всем своим достоянием и кровью будем защищать честь и чистоту нашей религии и охраним ее от позорной клеветы относительно употребления крови» . [37] Восход, 1899, № 39.