Хорст Герлах - В сибирских лагерях. Воспоминания немецкого пленного. 1945-1946

– Русские начинают наступление, – произнес он. – Они имеют значительное преимущество по численности, а также по оружию. – Он сделал паузу, хотя никто не прерывал его. – Русские, – продолжил он, – постепенно продвигаются. Наши солдаты бьются не на жизнь, а на смерть в этой войне. Давайте надеяться, что все закончится благополучно.

Глядя в окно, а не на нас, старый солдат, казалось, говорил эти слова самому себе.

– Ситуация очень серьезная, и я боюсь, как бы это не было началом конца. Но будем бороться.

Он пытался взбодрить нас, привнести оптимизм в наше хмурое настроение. Мое сердце ныло, предчувствуя беду.

Слова майора звучали у меня в ушах, даже когда мы закончили свою работу и нас распустили по домам. Происходившее вокруг подтверждало то, о чем он говорил. С начала осени много беженцев двигалось на запад. Эти же люди раньше бежали на восток, ища спасения от бомбежек, проводимых американцами и англичанами. Сейчас они возвращались на запад Германии, так как русские наступали с противоположной стороны. В основном бежали женщины и дети, и этот поток увеличивался день ото дня.

Когда новости с передовой стали носить все более зловещий характер, наша семья и некоторые работники прекратили работу. Неожиданно повалил снег, а так как до этого стояла сырая погода, то лошади еще не были подкованы. Молочный фургон, ежедневно развозивший молоко с нашей и с соседних ферм деревни в город, внезапно прекратил свои поездки. Предполагая, что причиной этому послужил выпавший снег, мы с братом стали возить молоко на маслобойню на санях. Там-то мы и увидели солдат в камуфляжной форме с пулеметными лентами и ручными гранатами. При въезде в город стоял огромный танк. Увидев отлично экипированных военных, мое бешенство сменилось чувством спокойствия; солдаты были хорошо подготовлены, и казалось, победа будет за нами.

Не успели мы с братом вернуться домой, как отец дал нам другую работу. Я пошел к кузнецу, чтобы попросить его подковать лошадей, но оказалось, что он болен.

– Я не могу, потому что заболел, – ответил он на мою просьбу.

– А помощник? Где помощник? – поинтересовался я.

– Он не пришел на работу сегодня, – ответил мастер, покачав головой.

Я возвратился домой ни с чем. Отец становился все более раздраженным. Он решил, что нужно сесть на лошадь и поехать домой к помощнику кузнеца, который жил вместе со своими родителями в двух милях от нашей деревни. Это задание отец поручил мне.

Я скакал по проселочной тропинке, а затем вдоль дороги, где стоял казавшийся бесконечным поезд с беженцами. Около дома помощника я спрыгнул с лошади, привязал ее и негромко постучал в дверь. Ответа не последовало. Тогда я стукнул сильнее и снова остался без ответа. В конце концов я забарабанил в дверь что было мочи. Все без изменений. Затем я увидел, что дверь не заперта. Это показалось мне странным, и я тихонько вошел. Оглянувшись по сторонам, я никого не заметил; никого не было дома.

Выйдя на улицу, я постучался в несколько соседних домов. Результат был тот же. Никого не оказалось дома. На заднем дворе одного из домов я увидел лужу крови. Я остановился как вкопанный. И тут все стало понятно: жители этих домов в спешке резали свиней и покидали свои жилища. Ближайший дом помещика также стоял брошенным. Когда я медленно проходил по пустым комнатам, то не слышал ничего, кроме звука собственных шагов. Неприятное чувство заставило меня поспешить на улицу.

Я услышал мычание коров, доносившееся из стойла. Очевидно, их разбудил стук копыт моей лошади. «Коровы остались здесь? – задал я вопрос самому себе. – Логично, что убегавшие люди должны были уводить с собой скотину». Жалобное мычание продолжалось; животные просили есть. «Может, их покормить? – мелькнуло у меня в голове. – Нет, лучше ехать домой».

Я решил скакать без дороги через поля, чтобы быстрее добраться до места. Все время я оглядывался, не наблюдает ли за мной кто-нибудь. Но, увидев нетронутую ровную поверхность снежного поля, я успокоился, поняв, что после меня здесь никто не проезжал.

Дома все в спешке упаковывали вещи. Здесь царил полный беспорядок. Ковры, столовое серебро, посуда, картины и еда – все было подготовлено к отправке. По команде моего отца все в доме собирали пакеты и тюки.

Отец очень огорчился, когда я рассказал о своей поездке. Это означало, что лошади остаются неподкованными, а значит, наш отъезд переносится на неопределенное время из-за того, что на дорогах сильная гололедица.