Бэзил Харт - Сципион Африканский. Победитель Ганнибала

В современной войне ни одна черта не сказывается более тяжело на решающих результатах, как отсутствие личного наблюдения и управления со стороны командующего. Метод Сципиона, рассмотренный в свете современной науки, может дать нам способ оживить влияние командующего. Возможно, командиры будущего будут подниматься в аэропланах, в сопровождении патруля истребителей, и общаться со своим штабом по радиотелефону.

Сципион достиг своей первой цели, утомив защитников города и предотвратив дальнейшее вмешательство в его планы через вылазки карфагенян. Таким образом, была вымощена площадка для следующего решающего шага. Чтобы начать его, он ждал только отлива. План был придуман им еще давным-давно в Тарраконе, где, расспрашивая рыбаков, которые знали Карфагенскую бухту, он узнал, что при отливе лагуна проходима вброд.

Для осуществления этого плана он собрал на берегу лагуны пятьсот человек с лестницами, тем временем подкрепив свои силы на перешейке дополнительными людьми и лестницами в числе достаточном для того, чтобы «вся протяженность стен была покрыта лестницами», – ранний пример тактической аксиомы, гласящей, что «сковывающая» атака должна развертываться по возможно более широкому фронту, чтобы занять внимание врага и помешать ему обратиться навстречу решающему удару в другом месте. Сципион начал атаку одновременно с атакой флотского десанта, и, когда атака была в самом разгаре, «начался отлив, вода мало-помалу покидала верхние части лагуны и сильным, глубоким потоком хлынула через отверстие в соседнее море; при виде этого несведущие из римлян не верили своим очам, а Публий, уже имевший наготове проводников, посылал вперед и ободрял солдат, поставленных в этом месте. Сверх всего прочего он обладал большой способностью сообщать отвагу и воодушевление всем, к кому обращался со словами увещания. В то время как эти солдаты, согласно приказанию, шли вперед по обмелевшему озеру, все войско было убеждено, что происходящее есть дело промысла божества… и мужество их удвоилось» (Полибий). Ливии говорит об этом эпизоде: «Сципион это открытие, которым был обязан собственной проницательности, приписал богам и чуду, которые повернули течение моря, осушили озеро и открыли римлянам никогда ранее не хоженый путь, и приказал им следовать за Нептуном, как за вождем». Но интересно видеть, что, эксплуатируя моральный эффект этой идеи, Сципион извлекал практическую пользу из менее божественных проводников.

Пятьсот бойцов без труда перешли лагуну, достигли стены и поднялись на нее без противодействия, так как все защитники «были заняты, подавая помощь в те места, где появлялась опасность». «Захватив стену, римляне сперва бросились вдоль нее, сметая с нее врагов». Они явно вдохновлялись принципом, гласящим, что прорыв должен быть быстро расширен перед тем, как его углублять, – принцип, который в войне 1914—1918 гг. был усвоен только после тяжелых уроков в Лоосе и в других местах. Далее они сошлись у ворот на сушу, уже атакованных с фронта, и, напав на защитников внезапно и с тыла, преодолели сопротивление и открыли ворота главным силам атакующих. Захватив стены, Сципион сразу же использовал свой успех. В то время как масса воинов, взобравшихся на стены, приступила к обычному избиению горожан, сам Сципион позаботился о том, чтобы сохранить строй среди тех, кто ворвался в ворота, и повел их на штурм цитадели. Здесь Магон, «увидев, что город, вне всякого сомнения, захвачен», сдался.

Если по современным понятиям избиение горожан возмутительно, то в те времена и еще много столетий после оно было нормой, обычаем, а у римлян было обдуманной политикой, нацеленной на моральный фактор, а вовсе не бессмысленной резней. Прямые удары по гражданскому населению, в котором и гнездится враждебная воля, в наши дни могут быть возобновлены с помощью авиации, способной «перепрыгивать» через войска, составляющие щит враждебной нации. Такой курс, если он осуществим с военной точки зрения, вполне логичен, а безжалостная логика обычно перевешивает более гуманные чувства в борьбе не на жизнь, а на смерть.

Высокая дисциплина в войсках Сципиона видна из того, что резня прекратилась по сигналу, как только сдалась цитадель. Только после этого солдаты начали грабить. Резня, как ни трудно современным людям извинить ее, была военной мерой, а стремление людей к «сувенирам» – анархический импульс, влиявший на исход даже совсем недавних битв, – не помешало военным действиям Сципиона.