Бэзил Харт - Сципион Африканский. Победитель Ганнибала

Комиссия отправилась вначале в Локры. Племиний уже был брошен в тюрьму в Регии. По некоторым сведениям, это сделал Сципион, направивший легата с охраной схватить его и его главных приспешников. В Локрах гражданам были возвращены собственность и гражданские привилегии, и они с готовностью согласились послать депутатов, чтобы дать в Риме показания против Племиния. Но когда их пригласили приносить жалобы на Сципиона, граждане заявили, что они убеждены, что ущерб не был нанесен им ни по его приказу, ни с его одобрения.

Комиссия, освобожденная от обязанности расследовать такие обвинения, тем не менее, отправилась в Сиракузы, чтобы собственными глазами увидеть порядки в войсках Сципиона. В истории есть параллели таким политическим расследованиям в канун больших военных предприятий – дело Нивеля есть самый недавний пример, – и они часто оказывали губительное воздействие на веру командира в себя и веру подчиненных в него. Но Сципион прошел испытание. «Когда они были на пути в Сиракузы, Сципион приготовился очистить себя, но не словами, а фактами. Он приказал всем войскам собраться в Сиракузах и привести флот в боевую готовность, как будто на следующий день предстояла битва с карфагенянами на суше и на море. В день прибытия он гостеприимно принял депутатов и на следующий день представил их взглядам свои сухопутные и морские силы – не только построенными в порядке, но проводящими боевые маневры на суше и показательную морскую битву в гавани. Затем претора и депутатов пригласили обойти арсеналы, продовольственные склады и прочие вещи, подготовленные для войны. Каждая вещь в отдельности и все вместе вызвали в них такое восхищение, что они выразили убеждение, что с такой армией и под водительством такого генерала карфагеняне неизбежно будут разгромлены. Они просили его, с благословения богов, начать переправу…» (Ливии).

Эти депутаты не были, как «штафирки» войны 1914—1918 гг., замечательны только своим невежеством в военных делах. Как большинство римлян, они обладали военной подготовкой и опытом, и никакое очковтирательство их бы не обмануло. Перед лицом такого вердикта странно, что историк с репутацией Моммзена еще раз принял за чистую монету злобные нападки Фабия и повторил от своего лица мнение, что Сципиону не удавалось поддерживать дисциплину.

Только штатский историк, невежественный в военных делах, мог вообразить, что армия без дисциплины могла выполнять сложные римские боевые маневры и довести приготовления до такой эффективности, которая не только получила одобрение, но вызвала энтузиазм у экспертной комиссии.

По возвращении в Рим горячие похвалы комиссии побудили сенат проголосовать за переправу Сципиона в Африку и за позволение ему отобрать себе из тех войск, которые были на Сицилии, людей, которых он хочет взять с собой. Ирония этого неохотного и запоздалого позволения была шита белыми нитками. Он получил благословение, и это было все. В предприятии такого масштаба он получил от сената еще меньше поддержки, чем Ганнибал от Карфагена. Из римских войск, кроме его собственных добровольцев, на Сицилии находились только остатки 5-го и 6-го легионов, разгромленных при Каннах и в наказание за поражение отправленных в ссылку на Сицилию. Менее проницательный командир поостерегся бы положиться на войска, претерпевшие такое унижение. Но «Сципион был очень далек от презрения к этим солдатам, ибо знал, что поражение при Каннах вызвано не их трусостью и что не было в римской армии солдат, которые служили бы так долго и были столько опытны в различных видах битв». Они, со своей стороны, горели желанием смыть незаслуженное клеймо позора, и, когда он объявил, что берет их с собой, он мог быть уверен, что этим знаком своего доверия и великодушия он завоевал их безграничную преданность. Он инспектировал их каждого по отдельности, одного за другим, и, отделив негодных к службе и заполнив их места собственными людьми, довел численность каждого легиона до 6200 пехотинцев и 300 конников.

Римские отчеты сильно разнятся в вопросе о численности войск, погруженных на суда, и даже во времена Ливия неопределенность была так велика, что историк не решился высказать свою оценку. Самая низкая оценка – 10 тыс. пехоты и 200 конницы, вторая – 16 тыс. пехоты и 1600 конницы, третья, и максимальная, – 35 тыс. пехоты и конницы. Первая опровергается ранее приведенными фактами, которые, кажется, указывают на вторую оценку как наиболее достоверную. В любом случае для намеченной цели сил было явно мало.