Джекоб Эббот - Ксеркс. Покоритель Вавилона

Перед утренней зарей Фемистокл собрал на берегу Саламина как можно больше воинов и обратился к ним с речью, традиционной для греческих военачальников перед битвой. Он сказал им, что в грядущей битве результат будет зависеть не от соотношения численности противников, а от их решимости и героизма. Он вспомнил примеры того, как маленькие отряды, объединенные строгой дисциплиной, мужественные и энергичные, побеждали превосходящего врага. Да, персы многочисленнее, признал Фемистокл, но он уверен в победе, если греки будут преданно повиноваться приказам и действовать согласованно и смело, претворяя в жизнь планы своих командиров.

Как только Фемистокл закончил свою речь, он приказал воинам возвращаться на корабли. Затем флот выстроился в боевом порядке.

Несмотря на строгую дисциплину, свойственную греческим войскам любого рода, во время построения царили волнение и неразбериха, нараставшие с приближением решающего часа. Туда-сюда сновали корабли, сталкивались весла, бряцало оружие, звучали приказы командиров и отклики моряков. И в этом ужасном шуме огромные эскадры сближались; каждая сторона стремилась начать битву. Когда бой разгорелся, никто в точности уже не мог вспомнить, как он начался. Кто-то утверждал, что бой начал корабль, незадолго до сражения посланный на Эгину за помощью и утром возвращавшийся через ряды персидских кораблей. Другие говорили, что греческая эскадра атаковала персов, а у некоторых так разыгралось воображение, что они описывали женскую фигуру в утреннем тумане, манящую греков в бой. Они даже слышали ее голос: «Вперед! Вперед! Не время медлить!»

Вскоре во всех углах Саламинского пролива бушевало сражение, яростное, отчаянное, смертельное. Редко человеку удавалось видеть что-либо подобное и вряд ли довелось бы увидеть снова. В современных сражениях дым орудий вскоре заволакивает сцену сражения непроницаемой пеленой, за грохотом артиллерии не слышно других звуков. Вследствие этого невозможно ни увидеть, ни услышать истинные ужасы войны. Дым и канонада надежно скрывают страшную картину. Но ничто не могло помешать Ксерксу, наблюдавшему бой со своего трона. Воздух был прозрачен, небеса чисты, на море никакого волнения; в конце сражения обстановка была такой же, как в его начале. Ксеркс мог следить за каждым кораблем; он видел, кто наступал, а кто отступал. Среди сотен вступивших в бой кораблей царь мог наблюдать за каждой отдельной схваткой от начала до конца. Он видел, как воины дерутся на палубах, как ломается оружие, как уносят раненых, как, словно насекомые, барахтаются на гладкой поверхности моря упавшие в воду. Он видел относимые к берегам обломки, захваченные корабли, которые победители тянули в безопасное место; экипажи их были перебиты, сброшены за борт или уведены в рабство.

Один инцидент крайне заинтересовал и взволновал Ксеркса, хотя он не понял, что там произошло на самом деле. А произошло вот что: Артемисия применила одну из своих военных хитростей. Необходимо напомнить, что среди командиров персидского флота у Артемисии было много врагов. Многие завидовали почестям, которые оказывал ей царь, и ее влиянию на него. Эти ревность и зависть отчетливо проявились на большом военном совете, когда царица высказала свое мнение о предложениях других командующих. Среди самых решительных ее врагов был капитан по имени Дамасифим. Артемисия успела поссориться с ним, еще когда флот проходил через Геллеспонт. Хотя страсти на время поутихли, стороны сохранили враждебные отношения.

Случилось так, что в битве при Саламине корабли, на которых находились Артемисия и Дамасифим, сражались в одной части залива. Когда бой достиг своей кульминации, галера под командованием Артемисии и еще несколько ее кораблей, вероятно, в пылу преследования оторвались от остальных персидских галер. На помощь грекам неожиданно подошли их соотечественники. Персы, оказавшись в большой опасности, начали отступать, преследуемые греками. Мы называем отступающие корабли персидскими, поскольку они сражались за персов, но на самом деле это были корабли из стран Эллады, которые Ксеркс подкупом или силой привлек на свою службу. Греки отличали противников по персидским флагам на их кораблях.

В сумятице отступления Артемисия заметила, что ближайшая к ней персидская галера принадлежит Дамасифиму. Она немедленно приказала спустить персидский флаг, применила несколько хитростей, позволявших принять ее корабль за греческую галеру, и начала действовать так, словно была одним из преследователей. Она подвела свою галеру к галере Дамасифима, приказала команде атаковать и потопить корабль, заявив, что только так они могут спасти свои жизни. Ее воины атаковали противника с дикой яростью. Афиняне, находившиеся поблизости, увидели, что Артемисия атакует персидский корабль, сочли ее своей и ринулись дальше, бросив корабль Дамасифима на милость Артемисии. Ее милость была такова, какую можно ожидать от женщины, добровольно принявшей на себя командование военной эскадрой, не на жизнь, а на смерть сражавшейся с такими жестокими воинами, как греки, и считавшей все это увеселительной прогулкой. Артемисия и ее воины убили Дамасифима вместе со всем экипажем, потопили корабль, а когда опасность миновала, вернулись к персидскому флоту. Возможно, Артемисия не питала враждебных чувств к экипажу злополучного корабля, но она сочла разумным не оставлять живых свидетелей.