Владимир Бешанов - Красный блицкриг

Это почти все, что сумел сочинить генерал армии о своем участии в Освободительном Походе. И еще одна странность — ни слова про цветы, похоже, украинцы оказались не столь гостеприимны, как белорусы.

4-й кавалерийский корпус, пройдя через Дрогобыч, 26 сентября достиг района Сутковице, Висковице, Лановице, Вережница, где в 21 час на основании разведывательных данных получил приказ подготовиться к боям с группой под командованием бывшего офицера царской армии, немца по происхождению и польского генерала Владислава Андерса. По решению командира корпуса 32-я кавдивизия продолжала движение на Добромиль, Хырув, а 34-я кавдивизия, 26-я танковая бригада и 18-й танковый полк 32-й кавдивизии остались на месте, ожидая подхода поляков.

В лучшие времена многотысячная кавалерийская группировка Андерса, входившая в состав армии «Краков», насчитывала в своих рядах двенадцать полков Новогрудской, Волынской, Кресовой кавалерийских бригад и Сводную бригаду полковника Закржевского. Однако в период с 18 по 23 сентября при попытке прорваться на юг группа была разгромлена германскими корпусами в сражениях за Томашув-Любельский и Краснобород, в окружении почти целиком сгинули Волынская и Сводная бригады. Остатки своей «конармии» — пять неполных полков — генерал Андерс 24 сентября реорганизовал в две кавалерийские бригады и повел к польско-венгерской границе. По пути к ним присоединился небольшой отряд с раненым генералом Плисовским, руководившим обороной Брестской крепости. Еще через день случилась стычка Новогрудской бригады (25-й, 26-й, 27-й уланские полки) с отходившими на запад частями 28-й пехотной дивизии. Львовщина отходила к Советскому Союзу, поэтому, после оживленной перестрелки, немцы, не желая нести бессмысленные потери, предложили разойтись мирно, каждому своей дорогой. Поляки продолжили движение на юг, однако по пересечении железнодорожной линии западнее Судовой Вишни рано утром 27 сентября уперлись в советские заслоны. Уж эти никого ни в какую Венгрию и Румынию пропускать не собирались. Хотя невольно хочется задать вопрос: а почему, собственно? Зачем товарищу Сталину десятки тысяч пленных? Готовить новые палаческие кадры участием в их массовых расстрелах? Пополнять трудовые резервы ГУЛАГа? Просто из принципа: от Советской власти не бегут, ее радостно приветствуют, распевая коммунистические гимны? Или по заведенной привычке предусмотрительно уничтожать всех потенциальных врагов? Как сказал генералу Андерсу один советский майор: «Советский Союз не может допустить возрождения Войска Польского за границей».

«В 6.30 27 сентября 26-й и 27-й уланские полки группы Андерса атаковали 148-й кавполк в Сутковице, однако, встреченные артогнем и контратакой, вновь отошли на опушку леса. В ходе трехчасового боя поляки потеряли 300 человек убитыми, 200 пленными, 4 орудия и 7 пулеметов», — сообщает российский историк. Несколько иную версию событий предлагает участник событий, капитан Станислав Кошутский:

«С рассветом 27 сентября передовой 26-й уланский полк миновал деревню Сутковице. Впереди обширный склон полого спускался к неширокой речке в полутора километрах от нас. Южнее ее хорошо было видно массы большевистской кавалерии, двигавшиеся в нашем направлении. По дорогам пылили танки и грузовики. На первый взгляд было их около 4 кавалерийских Полков и 40 танков. Передовые отряды большевиков достигли реки и прекратили подъем. Майор Станислав Хейниц, не прекращая марша, развернул 26-й уланский полк в колонну эскадронов. Большевики у реки начали спешиваться и устанавливать пулеметы и малокалиберные орудия… В этот момент из тыла прибыл ротмистр Кушинский из штаба генерала Андерса, рядом с ним скакал улан с белым платком на пике. По пути ротмистр кричал: «Приказ генерала! Не открывать огня! Остановить движение!» Выяснилось, что генерал Андерс послал ротмистра Кушинского войти в контакт с большевиками и сообщить им, что мы не желаем с ними драться, а хотим только спокойно проследовать на юг…

Однако Кушинскому не дали поговорить с каким-нибудь высшим командиром. Сразу после его возвращения несколько пулеметов открыли огонь по стоявшему на склоне 26-му уланскому полку. Через минуту между эскадронами начали рваться 20-мм или 30-мм гранаты (?). Огонь пулеметов был неприцельный, но разрывами гранат ранило несколько коней. Майор Хейниц дал команду возвращаться. Эскадроны выполнили поворот кругом и шагом двинулись обратно в деревню. Огонь большевистских пулеметов усилился, стал прицельным, одновременно начали рваться новые серии гранат. Майор дал команду: «Рысью». Когда новые разрывы начали поражать улан, они быстро перешли в галоп, а затем в карьер. Строй смешался, и уже в панике бешено скачущая масса коней влетела в деревню, где как раз спешивался 27-й уланский полк, а 9-й артиллерийский дивизион занимал огневые позиции. Одно противотанковое орудие стояло у дороги на выезде из деревни. Его расчет спал, когда на дороге, вслед за галопирующим в панике 26-м уланским полком показались 6 большевистских танков. С ротмистром Туским мы разбудили расчет, который начал стрелять и подбил два танка неприятеля. Оставшиеся повернули назад…