Михаил Галактионов - Париж 1914 (темпы операций)

В этом смысле, бесспорно, немцы потеряли темп в борьбе за фланг в течение месяца, с 15 сентября по 15 октября. К концу этого периода до моря оставалось уже совсем незначительное расстоянием. Фалькенхайн решает именно сюда направить новую 4–ю армию. Здесь по инерции еще действовало прежнее побуждение — отодвинуть назад все левое крыло союзников путем охвата его с фланга. Но фланговый маневр уже окончательно был превращен в пустую схему, В самом деле, если бы 4–й армии даже удалось пролезть в узкий просвет между Армантьером и морем, разве удалось бы ей преодолеть силу тяжести плотной массы союзников, уже ставшей спиной к северо-западу от Уазы? Совершенно очевидно, что нет. Положение в известной мере было аналогично тому, какое сложилось к моменту начала боев, западнее Уазы: как тогда над маневром тяготела уже стабилизовавшаяся линия фронта от Уазы до Швейцарии, так теперь ту же роль играла линия от Уазы до Армантьера. Разница состояла лишь в том, что тогда еще оставалось широкое незаполненное пространство, и роль стабилизованного фронта заключалась в том, что он притягивал, как магнит, маневр к своему флангу. Теперь воздействие стабилизованной части фронта сказывалось несравненно острее: оставался лишь узкий свободный проход между Армантьером и морем. Возможен ли был здесь свободный маневр? Нет, не возможен, так как он не мог обладать основным качеством маневра — внезапностью, он не мог дать основного преимущества — выигрыша темпа. Если бы даже противник не принял своевременно мер к сосредоточению здесь войск, то легко было бы незначительными силами забаррикадировать этот узкий проход и задержать наступление, используя это время для переброски резервов. Совершенно очевидно, что легче замазать дыру, чем выстроить новую стену. Эту немудрую истину продемонстрировала позиционная война, и на ней — то уже строилась оборона союзников во Фландрском сражении. Вся суть в том, что за изъятием этого узкого пространства у моря на всем остальном промежутке стояла сплошная стена позиционного фронта, где имелась уже основательная гарантия безопасности от ударов противника [373].

Говорят, что развитие позиционной войны задушило маневренную также и в районе Фландрии; это не так: напротив, неудача маневра породила и здесь позиционную войну. Маневр стал невозможен, а отсюда уже неизбежно нарастало окостенение фронта. Германское наступление, предпринятое 4–й армией вдоль Фландрского побережья, сколько угодно можно рассматривать как новый величественный маневр флангового охвата. Реальное содержание его оставалось иным: это была борьба за владение побережьем, причем вопрос заключался в том, насколько далеко удалось бы продвинуться немцам на юго-запад, смогут ли они захватить Дюнекерк и Кале. Клич «Nach Calais» сменил прежний боевой лозунг «Nach Paris», и эта смена явилась символом изменения сути маневра. Невозможно было рассчитывать, что одним таким ударом можно достигнуть решающей победы на всем фронте. Для этого нужны были усилия и других армий. Наступление имело в виду решение частной, хотя и особо важной, задачи. Используя последний шанс, германское главное командование преследовало прежнюю цель как можно глубже внедриться в расположение союзников, заняв охватывающее положение.

Подготовка германского наступления (4–й армия) происходила скрытно от союзников. Появление новых резервных корпусов было для них полной неожиданностью. Разведка не смогла их своевременно распознать, 13–й рез. корпус искусно прикрывал развертывание новой армии, которая обрушилась неожиданно, имея абсолютный перевес над слабыми частями союзников, находившимися здесь. Но был ли здесь реальный выигрыш темпа? Его не было по той простой причине, что союзники также думали об охвате фланга противника, также выдвигали свои силы все дальше к северу. В район Ипра, начиная с 1 октября, передвигались части английской армии, и это передвижение было столь же неожиданным для немцев, как и сосредоточение в Бельгии 4–й армии для союзников. На стороне немцев было то преимущество, что они были ближе к цели, чем союзники. Но оно отчасти компенсировалось наличием у союзников некоторых сил во Фландрии и более работоспособной железнодорожной сети. В итоге ни та, ни другая сторона не имела преимущества в темпе развертывания сил для маневра, и эти силы в ходе сражения все более уравновешивались. Реально борьба сводилась за то, где именно должна была пройти окончательная линия неизбежно стабилизирующегося фронта. Это было, однако, отнюдь не малозначащим вопросом в силу указанных уже выше моментов.