Михаил Галактионов - Париж 1914 (темпы операций)

Не имело ли, однако, германское командование основания рассчитывать на успех в борьбе с противником, которого оно преследовало с 20 августа, вынуждая его к непрерывному отходу. Факт остановки германского наступления в Марнской битве на пространстве от верхней Марны до Мааса, представляется на первый взгляд необъяснимым. Приходится прибегать к такому аргументу, как крайняя усталость германских частей и задержка их обозов; это несомненно сыграло свою роль. Но чем лучше было состояние французских армий, над которыми тяготел сверх того тяжелый гнет поражений и непрерывного отступления? Явление носило бы загадочный характер и невольно побуждало бы вводить в анализ категорию «чуда». Но в действительности никакого чуда и здесь не произошло. Мы просим читателя вспомнить картину сражения на Маасе: если уже там 4–я французская армия смогла задержать противника на несколько дней, почему это не могло случиться на Марнско-Рейнском канале? Разница заключается в том, что общее стратегическое положение изменилось не в пользу германцев; фактор утомления меньше вредил обороняющимся на своей территории французам, которые к тому же получили подкрепления; наконец, эволюция тактических форм боя сделала значительный шаг вперед с дней Маасской битвы, и эта эволюция опять-таки не была плюсом для наступающего.

Если сравнить взаимное расположение армий обеих сторон на рассматриваемом участке сражения, то 28 августа 4–я и 3–я французские армии были повернуты фронтом на северо-восток, а 4–я и 5–я германские армии — на юго-запад. К 5 сентября положение изменилось полностью: 4–я и 3–я французские армии обращены к северо-западу, а 4–я и 5–я германские к юго-востоку. В Марнском сражении расположение германских армий на данном участке было следующим: на крайнем правом фланге части 3–й германской армии, примкнувшие к 4–й, — 23–я дивизия и 19–й корпус на левом берегу Марны, чуть южнее канала от Сомпюи (Sompuis) до Гюирона (Huiron). Дальше следовали части 4–й армии; правое крыло ее, овладев Витри-ле-Франсуа, с начала битвы успело переправиться через канал; левое переправилось через него во второй половине сражения, когда фронт проходил в нескольких километрах к югу от канала и занимался последовательно: 8–м корпусом (по обе стороны Марны), 8–м рез. и 18–м; между 18–м и 18–м рез. корпусами имелся некоторый разрыв (около 10 км) в районе Сермеза (Sermaise); 21–я рез. дивизия (18–й рез. корпус) находилась на крайнем левом фланге 4–й армии в районе Контрисона (Contrisson); другая дивизия того же корпуса, 25–я рез. дивизия, после взятия ею Ревиньи, устремилась в восточном направлении, составляя правый фланг 5–й армии (она была в ходе сражения подчинена 6–му корпусу). Дальше расположение германского войска почти под прямым углом поднималось к северу; 9 сентября через Лемон (Laimon) — 25–я рез. дивизия, Лупи-ле-Шато — 11–я дивизия (6–й корпус), Лиль-ан-Баруа (Lille en Barrois) — 12–я дивизия, Ле-Мершин (les Merchines) — 12–я рез. дивизия, Сомен (Sommaisne) — 27–я (13–й корпус) и 26–я дивизия, Бозе (Beauzee) — 34–я дивизия (16–й корпус), Сент-Андре (St. Andre) — 33–я дивизия, Ипекур (Ippecourt) — 11–я рез. дивизия (6–й рез. корпус). Дальше германское расположение шло западнее, севернее и восточнее Вердена, окаймляя его дугой из ландверных частей и 5–го рез. корпуса; наконец, на Маасских высотах (восточный берег Мааса) находился 5–й корпус.

Чем же объясняется такая конфигурация германского расположения? Ведь обе армии, по указанию Мольтке, должны были двигаться на юго-восток к верхнему Маасу, стремясь выйти в тыл крепостей Туль — Эпиналь и открыть путь через реку Мозель 6–й и 7–й армиям. В действительности 5–я армия оказалась повернутой прямо на восток. Причина состоит в том, что 4–я германская армия оказалась более свободной в своем продвижении к югу, чем 5–я, которая непрерывно задерживалась. Совершенно очевидно, почему произошло это выпячивание германского расположения к северу. Причиной был Верден. Поскольку крепость и ее форты по Маасу не были взяты, 5–я армия все время была вынуждена обеспечивать свой фланг против нее. К тому же 3–я французская армия вместо отхода к югу продолжала упорно цепляться за крепость, получив в ее сооружениях крепкую опору фланга и тыла. Стратегически получилось такое положение, что главная масса германского войска оказалась изолированной от битвы у Парижа, где решалась судьба всего маневра в целом, и занялась преодолением крепостного пояса, воздвигнутого на востоке. Но, может быть, несмотря ни на что, здесь можно было одержать крупный стратегический успех, как это замышлял Мольтке? Возможно, но для этого требовалось много времени и огромная затрата сил. Поэтому и оказалось, что в конце Марнского сражения 4–я и 5–я германские армии находились все еще в начальной стадии борьбы за преодоление крепостного района; а за это время правофланговые армии уже понесли поражения. Главная предпосылка шлиффеновского плана получила блестящее подтверждение; участь кампании решалась глубоким маневром охвата, а не непосредственной атакой восточных крепостей, в которой легко было безнадежно завязнуть. Подтвердив эту неоспоримую истину, Мольтке тем самым продемонстрировал свою неспособность осуществить замысел Шлиффена, так как конечный результат германского наступления оказался в корне противоположным ему.