Владимир Лигута - Наша кровь у Сморгони

Несмотря на высокий патриотический порыв и желание, не щадя своей жизни, защитить Родину от врага, участие в боевых действиях женского подразделения в тех условиях не могло спасти ситуацию на фронте.

Русская артиллерия до наступления темноты вела интенсивную стрельбу по всему фронту. К ночи в руках у русских остался Новоспасский лес занятый 1-м Сибирским корпусом. На других участках немцы вернулись в свои траншеи и спокойно, под сеткой мелкого тёплого дождя, восстанавливали боевую линию.

23 июля артиллерийская подготовка не проводилась, атаки были прекращены. Две кавалерийские дивизии, предназначенные для развития успеха, так и не понадобились.

Несмотря на блестящую подготовку, значительное превосходство в количестве войск и артиллерийских средствах — 184 русских батальона против 29 немецких, 900 орудий против 300 немецких, 138 русских батальонов первой линии против перволинейных 17 немецких, операция успеха не имела.

На опушке Новоспасского леса, на русском воинском кладбище, где покоятся павшие воины 1-го Сибирского корпуса, сохранился камень на могиле Георгиевского кавалера, штабс-капитана Андрея Павловича Лагунова. Будучи офицером артиллерии он добровольцем пошел в штурмовую роту 6-го Сибирского полка и "увлекая за собой солдат даже соседних частей первым ворвался в окопы противника. Несмотря на двукратное ранение, захватил с горстью храбрецов 4-х орудийную батарею, открыл из нее огонь по тылу противника, стреляя сам из одного орудия и, продолжая свое святое дело, пал сраженный неприятельским снарядом, запечатлев своею смертью свой доблестный подвиг".

Полки на передовой тянули лямку службы — немцы были рядом. Шла вялая перестрелка. Иногда «братались» - немецкие и русские солдаты выходили из окопов, встречались на нейтральной полосе. Война надоела всем. Но германские солдаты нигде не выходили из повиновения офицерам. Они «братались» только там, где им разрешали, и делали это под надзором своих командиров. В русские окопы немецкие офицеры и унтер-офицеры приходили с фотоаппаратами, снимали что хотели и где хотели и так, чтобы на снимках «вышли укрепления, пулемётные гнёзда и ходы сообщения».

В тылу продолжались митинги и собрания. Дисциплина стремительно падала, все шло к полной анархии.

Идея демократизации воюющей армии оказалась нереальной, войсковые командиры, солдатские комитеты и комиссары Временного правительства не могли остановить массовое дезертирство и оставление позиций без приказа.

В конце августа 693-й пехотный Слуцкий полк, который стоял в резерве у д. Белой, отказался выходить на сморгонские позиции и менять 695-й пехотный Новогрудский полк. Все закончилось артиллерийской стрельбой по не подчинившимся, полк разоружили и расформировали.

Солдатский комитет 16-го гренадерского Менгрельского полка отказал в доверии своему командиру. Из штаба Х-й армии прибыл и принял полк полковник Б. М. Шапошников — будущий Маршал Советского Союза.

Из сводок тех дней со сморгонского участка фронта:

«2 октября на станции Залесье избит до смерти командир запасного батальона 132 дивизии подполковник Макаревич».

«14 октября три разведчика Лебедянского полка… сняв погоны, сходили к немцам, взяли газеты и вернулись обратно».

«21 октября два солдата 41 Сибирского полка… перебежали к противнику, были допрошены немцами, и через три часа вернулись пьяные, с водкой».

«30 октября солдаты Купянского полка… выходили из окопов и принимали у немцев газеты».

Генерал А. Драгомиров писал: "Преобладающим в армии является стремление к миру. Любой, кто пообещает мир, получит в свои руки армию".

8 ноября в окопах узнали, что власть в Петрограде перешла к Советам, о Декретах о мире и земле.

По распоряжению из Петрограда женский «батальон смерти» Марии Бочкаревой, находившийся на позициях у д. Белой, был расформирован, и женщины уволены с военной службы.

30 Ноября Военно-революционный комитет Х-й армии приказал продолжать нести боевую службу, но огня по немцам не открывать — должны были начаться переговоры о перемирии.

1 декабря жуткую картину увидели члены делегации Западного фронта, которые по ходам сообщения шли на передовую. Единственное, что уцелело в Сморгони — это выложенные булыжником мостовые. От домов мало что осталось. У костела, стоявшего на восточной окраине, держались две-три стены.

4 декабря в местечке Солы представителями II-й, III-й и Х-й армий (руководитель делегации — рядовой 322-го пехотного Солигалицкого полка 81-й пехотной дивизии С. Щукин, член Военно-революционного комитета Западного фронта, большевик) перемирие было подписано.