Джон Норвич: Расцвет и закат Сицилийского королевства. Нормандцы в Сицилии. 1130–1194

Любопытная маленькая рака с мощами Бекета, выполненная в форме золотой подвески, хранящаяся в нью-йоркском музее Метрополитен. На ней изображены королева Маргарита и прелат, дающий благословение. Надпись вокруг изображения гласит: «Эту вещь королева Маргарита Сицилийская дарует Рено из Бата». Маргарита умерла в 1183 г., то есть это изображение несколько более раннее, чем мозаика. Но изображен ли на рисунке Беккет или Рено, чье имя упомянуто в надписи, выяснить нет возможности (Бюллетень музея Метрополитен. Т. XXIII. С. 78–79).

Климент, по преданию, претерпел мученичество при Траяне. Сильвестр, согласно легенде, крестил Константина Великого и получил легендарный Константинов Дар.

Гробницы Маргариты и двух ее сыновей у северной стены святилища были декорированы заново в XX веке и заслуживают разве что беглого взгляда. Наибольший интерес представляет алтарь Людовика Святого Французского. Людовик умер от чумы во время Крестового похода в Тунис в 1270 г., и его сердце и внутренности хранятся здесь.

Хронист Робер из Ториньи пишет, что слыхал от кого-то, будто Иоанна в 1182 г. родила сына Боэмунда и отец провозгласил его немедленно после крещения герцогом Апулии. Если это так и ребенок в то время еще был жив, становится до определенной степени понятно, почему Вильгельм согласился на имперский брак. Но в таком случае почему Робер – который, как настоятель аббатства Мон Сен Мишель, вряд ли хорошо знал сицилийские дела – единственный, кто об этом упоминает? Ришар из монастыря Сан Джермано, подданный Вильгельма и наш главный поставщик сведений об этом последнем периоде истории королевства, жалуется на бесплодие Иоанны в первых же строках своего сочинения.

У Андроника Комнина, как водится, была наготове шутка по поводу того, что Ангел перешел на его сторону. «Смотрите, – заявил он, – совсем как сказано в Евангелии, – я пошлю моего ангела, который приготовит тебе путь». В Евангелии на самом деле таких слов нет; но Андроник не вдавался в такие подробности.

Но только после того, как он достаточно успокоился, чтобы начать жаловаться, что английские охранники не дают ему спать.

Так пишет Дель в книге «Византийские портреты», т. II, где содержатся ученые, но удобочитаемые биографии Андроника и Агнессы. Что стало с Феодорой – неизвестно. Возможно, она умерла, но, поскольку она была относительно молода, более вероятно, что ее заточили до конца ее дней в каком-нибудь монастыре.

Традиция проводить ярмарки просуществовала – с перерывами – до наших дней. Население Фессалоник было по преимуществу иудейским начиная со времен Османской империи до Второй мировой войны, когда все сефарды – около пятидесяти тысяч человек – были депортированы в Польшу и уже не вернулись.

Приказ Андроника гласил: «Сохранить город и, не боясь итальянцев, прыгать на них, бить их и прокалывать». Таковы его точные слова, хотя ему одному ведомо, что имелось в виду. Те, кто любит шутить над подобными вещами, дают этому повелению непристойную интерпретацию – которую я не намерен здесь повторять» (Никита).

Если только не заботился чрезмерно. Даже Шаландон, чью манеру изложения не назовешь простой, восклицает с чувством, что он «устал от этой напыщенной риторики».

Удары по семантрону имеют важное символическое значение. Церковь представляет собой, как известно, ковчег спасения, и монах, который несет на плече шестифутовую доску и бьет по ней маленьким деревянным молотком, словно воспроизводит звук боевых кораблестроительных инструментов, призывая избранных присоединиться к нему. Во времена османского владычества, когда звон в церквях был запрещен, семантроны использовались постоянно. Они редко слышны ныне, разве что на горе Афон, где их применение предписано уставом, и в некоторых отдаленных сельских монастырях.

Никита здесь ошибся. Имя отца было не Фиест, а Феспий. Этот тринадцатый подвиг Геракла, должно быть, самый трудный, но успех героя замечателен: все девушки родили мальчиков, во многих случаях – двойни.

Византийцы всегда так себя называли, рассматривая свою империю как прямое продолжение Римской. Слово «Ромиос» до сих пор употребляется их потомками.

У меня возникли затруднения с Димитрицей. Это название приведено у Никиты Хониата, но никаких указаний на место с таким именем на Стримоне в других памятниках нет. Шаландон называет ее Деметицей и добавляет в скобках (не указывая источника) явно турецкую форму Демехиссар. Если он прав, есть соблазн прочесть это слово как искаженное Демир Хисар, то есть железная крепость; в таком случае речь идет о современном греческом городе Сидерокастроне, который ныне стоит как раз там, где по идее должна была находиться Димитрица.