Борис Горбачевский - Ржевская мясорубка. Время отваги. Задача — выжить!

— Согласен с тобой, Ося. Не ловушка ли это?

Разговаривали Подчезерцев и его замполит Осип Юдин, наедине они обращались друг к другу по имени.

— Что будем делать, если вернутся? — спросил Ося.

— Драться, — ответил комбат. — К вечеру комполка обещал подбросить две «сорокапятки», пополнение, и минометный взвод подойдет.

Загудел зуммер, передали приказ Груздева: «Комсоргу вернуться на компункт».

— Опять выкрутасы! И что ему надо? — удивился я. — Забудем, ребята, не хочется возвращаться, да и обстановка сложная.

— Приказ есть приказ, — возразил комбат. — Топай, комсорг, справимся без тебя.

Как обычно, мы обнялись, и я покинул рощу. Живыми я больше их не увидел.

Пока я добирался до компункта, на высоте уже завязался бой. Оказалось, из леса в направлении рощи выехало несколько самоходок с автоматчиками, Разумовский приказал артиллеристам отсечь их огнем от батальона Подчезерцева. Сражение разгоралось. Через два часа связь с батальоном прервалась. Разумовский, встревоженный долгим молчанием, послал к высоте разведчиков и связистов, но добраться им не удалось — их встретил сильный пулеметный огонь. Стало ясно: высота в руках противника. Но где же батальон?!

Ближе к вечеру меня вызвал Разумовский:

— Нужно выяснить, что с батальоном. Если отрядим роту — сможешь довести ее тем же путем, что шел Подчезерцев?

Я подтвердил. Быстро собрали роту. Присоединился взвод разведки. Сумерки уже надвинулись, и комполка вручил мне свой американский фонарик. Отряд двинулся в ночь.

Ситуация повторилась. Быстротечный бой — и немцы покинули позиции.

Увидели мы тяжелую картину. Земля была завалена трупами наших и немцев. На месте командирского блиндажа зияла глубокая воронка. Разумовский попросил меня посветить. Стало ясно, что нападение было внезапным; судя по положению тел и ранам, произошел жестокий рукопашный бой. Из наших не уцелел никто. И никто не мог рассказать, как все случилось, не мог посоветовать — неужели и нас поджидает нечто жуткое, неожиданное?..

Ветер слегка шевелил ветки тонких берез, было тихо в красивой березовой роще. Но эта тишина давила. Молчали павшие и живые. Собрал букетик цветов и положил на землю среди погибших. Земля приняла всех — солдат и командиров. Вместе были они в бою и упокоились в одной братской могиле.

Фронтовая печать смолчала. Вскоре вместо Разумовского нам прислали нового командира полка. Происшедшее стали забывать. Только не я. Я потерял двух товарищей. Я был к ним привязан, в маршах старался идти с их батальоном, вместе мы прошли путь от Ржева до их последней безымянной высоты. Так ли была необходима эта операция? — задавался я вопросом и не находил ответа…

В памяти Иван Подчезерцев и Осип Юдин сохранились как нераздельное целое: один — настоящий командир, другой — настоящий комиссар.

Юдин служил в батальоне еще до Подчезерцева, был чуть моложе комбата, но с первой встречи они понравились друг другу. Осип окончил педагогический институт, преподавал в школе литературу. В отличие от Подчезерцева, он не был профессиональным военным, в политработники попал случайно.

Подчезерцев был плотный, коренастый, с почти круглым лицом, короткой стрижкой. Юдин — высокий, худой, с черной шевелюрой, тонкое лицо с пытливым взглядом. Один — майор, другой — старший лейтенант. Оба прошли от Москвы почти до Смоленска. Каждый был дважды ранен. Каждому не было и тридцати.

«Крепкий мужик», — говорили о Подчезерцеве подчиненные, имея в виду не только его внешний облик. Рослый, широкий в плечах, с сильными руками, чем только не занимался Иван до войны! Работал комбайнером, с комбайна перешел на трактор. Как-то он выехал на тракторе на шоссе, и вдруг заглох мотор, в трактор врезалась легковушка. Осудили его на три года. Отсидел год, а там изменили статью и выпустили. В 1936-м призвали в армию. Закончил военное училище, затем служил под Тернополем. Как-то Подчезерцев попал на глаза Христофоровичу — так звали тогда полковника Баграмяна, в 1941-м он был начальником оперативного управления штаба Киевского военного округа — застрял полковник по дороге к Тернополю, забарахлил мотор. Иван справился в одну минуту. Поблагодарил его полковник и хотел забрать с собой, взять порученцем, но почему-то не вышло.

Подчезерцев не любил затейливых речей, ценил простое русское слово. Не пил, не курил. Не дай бог, под руку попадался подвыпивший офицер — считай, одна звездочка на погонах пропала. Он первым из командиров послал куда подальше довоенные, порочные в условиях войны уставы и стал учиться воевать у немцев. Одним из первых в дивизии освоил радиосвязь. Живо откликнулся на призыв командующего фронтом вместо окопов освоить инженерное искусство траншейной обороны. Недолюбливал комбат танкистов, зато крепко сдружился с артиллеристами и минометчиками. Старался отбирать в батальон бывалых бойцов. В наступлении всегда искал уязвимые места в обороне противника и тогда вел батальон на прорыв. Он старался беречь людей, был добр, — об этом знали, и многие солдаты стремились попасть именно к нему. Разумовский считал батальон Подчезерцева штурмовым и ставил перед ним сложные задачи, будучи уверен, что командир с ними справится.