Рутгер Брегман - Утопия для реалистов - Как построить идеальный мир

Бунт луддитов, достигший своего пика в 1811-м, был жестоко подавлен. Более ста человек суд приговорил к повешению. Луддиты объявили войну машинам, но машины победили. В итоге этот эпизод представляют незначительной заминкой в марше прогресса. В конце концов машины породили столько новых рабочих мест, что их оказалось достаточно даже после демографического взрыва XX в. Как сказал дерзкий вольнодумец Томас Пейн, «каждая машина для упрощения труда — благословение для великой семьи, частью которой мы являемся» [316] Цит. по: Robert Skidelsky, "Death to Machines?" Project Syndicate (February 21, 2014) http://www.project-syndicate.org/commentary/robert-skidelsky-revisits-the-luddites — claim-that-automation-depresses-real-wages .

И это так. Слово «робот» происходит от чешского robota — «работа», «труд». Человек создал роботов, чтобы они делали именно то, чего люди предпочли бы не делать сами. «Машины должны работать в угольных шахтах, — с энтузиазмом писал Оскар Уайльд в 1890 г., — кочегарить на пароходах и чистить улицы, развозить письма в дождливые дни, делать утомительную и неприятную работу». Согласно Уайльду, древним грекам была известна неудобная истина: для цивилизации нужны рабы. «Будущее мира зависит от механического рабства — рабства машин» [317] Оскар Уайльд, «Душа человека при социализме» (1891) .

Однако для будущего мира не менее важен механизм перераспределения. Нам следует придумать систему, которая гарантировала бы, что Второй век машин принесет пользу всем, — систему, которая возместит убытки проигравшим. Последние 200 лет такой системой был рынок труда, беспрерывно кующий новые рабочие места и тем самым перераспределяющий плод ы прогресса. Но насколько еще его хватит? Что, если страхи луддитов были хотя и преждевременными, но все же пророческими? Что, если большинство из нас в долгосрочной перспективе обречены отстать в беге наперегонки с машиной?

Что можно сделать?

Согласно многим экономистам, выхода практически нет. Тенденции ясны. Неравенство продолжит расти, и каждый, кто не освоит навыка, недоступного машинам, останется на обочине. «Специальности, обслуживающие лиц с высокими заработками практически каждый момент их жизни, действительно станут одним из главных источников новых рабочих мест в будущем», — пишет американский экономист Тайлер Коуэн [318] Tyler Cowen, "Average Is Over. Powering America Beyond the Age of the Great Stagnation" (2013), c. 23 . Хотя низшим классам будут доступны такие удобства, как дешевая солнечная энергия и бесплатный wi-fi, разрыв между ними и ультрабогачами будет больше, чем когда бы то ни было.

Кроме того, даже по мере обеднения деревень и городов периферии смычка богатства и образованности будет укрепляться. Мы уже видим, как это происходит в Европе: испанским технарям проще найти работу в Амстердаме, чем в Мадриде, а греческие инженеры повышают ставки и отправляются в города вроде Штутгарта и Мюнхена. Выпускники колледжей переезжают поближе к тем, кто тоже окончил колледж. В 1970 — х гг. самый образованный город Америки (в смысле доли жителей со степенью бакалавра) был на 16 процентных пунктов образованнее самого необразованного города. Сегодня разрыв вдвое больше [319] Там же, c. 172 . Если раньше люди судили друг о друге по происхождению, то сегодня они судят по дипломам. Покуда машины не могут оканчивать колледж, ученая степень окупается хорошо, как никогда прежде.

Неудивительно, что нашим обычным ответом было влить побольше денег в образование. Вместо того чтобы обгонять машину, мы изо всех сил стараемся от нее не отставать. В конце концов, именно массовые вложения в школы и университеты позволили нам приспособиться к технологическим цунами XIX–XX вв. Но тогда для повышения потенциального дохода нации фермеров требовалось совсем немного — базовые навыки вроде чтения, письма и счета. Подготовить наших детей к новому веку будет значительно более трудным делом, не говоря уже о его дороговизне. Плоды с нижних веток уже собраны подчистую.

Либо мы можем внять совету голландского гроссмейстера Яна Хейна Доннера. Когда его спросили, какую стратегию он выбрал бы в игре против компьютера, он ответил, почти не задумываясь: «Я бы взял с собой молоток». Избрать этот путь — значит последовать по стопам императора Священной Римской империи Франциска II (1768–1835), запретившего строительство заводов и железных дорог. «Нет, нет, я не собираюсь иметь с этим ничего общего, — заявил он, — иначе в стране может случиться революция» [320] Цит. по: Daron Acemoglu and James A. Robinson, "Why Nations Fail. The Origins of Power, Prosperity and Poverty" (2012), c. 226 . Из-за его сопротивления австрийские поезда и в XIX в. приводились в движение лошадьми.