Владилен Орлов - Судьба артиллерийского разведчика. Дивизия прорыва. От Белоруссии до Эльбы

Во дворе высилась пирамида дров, возле которой в обнимку с вещмешками притулились два парня моего возраста. Я подошел, и мы, слово за слово, быстро раззнакомились. Они тоже испытывали одиночество и растерянность. Первый, назовем его Виктор, полурусский-полубашкир, был местный, уфимский, окончил 7 классов, после начала войны работал в типографии. Отец в армии, давно нет вестей. Мать часто болеет, сестра маленькая, стадо голодно. Он подделал в типографии продуктовые карточки и попался. Его поймали по доносу… дали срок… теперь заменили на армию. Мы с ним как-то быстро сдружились. Второго, назовем его Павел, кажется десятиклассник, помню хуже. Его тоже сначала комиссовали, а теперь вновь призвали. Решили держаться тройкой вместе, сразу повеселели, и появилась уверенность. Втроем не пропадем.

До ужина мы побродили по двору, выбирая место ночлега. Забрались на поленницу и решили там обосноваться, как раз место на троих, а если кто полезет, то сразу услышим.

Новые приятели сообщили, что завтра нас срочно отправят на комиссию для распределения по частям. Срочно отправят, так как коменданту надоели постоянные грабежи молодых уголовников, он боится возможности крупных инцидентов, поножовщины, дезертирства, а ему отвечать. Заодно отправят и остальную молодежь, т. е. нас, «гражданских», а «старички» подождут, никуда не денутся.

Надвигался вечер, было еще совсем тепло, но мы взобрались на нашу лежанку, обустроились, пресекли попытку подозрительной личности присоединиться к нам и забаррикадировали лаз, чтобы успеть проснуться, если кто полезет. Перекусили своими припасами, поговорили и спокойно уснули.

Проснулись мы рано, так как к утру небо заволокло, стало весьма прохладно, даже было брызнул дождь, но быстро прекратился. Мы слезли, умылись, дождались приезда полевой кухни и только позавтракали, как из динамика раздалась команда всем нижеперечисленным, куда попали я, Павел и Виктор, собраться с вещами у входа в школу. Нас построили в колонну, набралось 30–40 человек, и повели к центру города на призывную комиссию. В команде одна молодежь, в основном 17–20 лет. Только трое «гражданских», т. е. несудимых. Это я, Павел и Степа, с которым я приехал. Где-то в строю идет и ночная шайка. Никогда не думал, что попаду в такую компанию. Привели нас в пункт распределения мобилизованных. Это было довольно замусоренное помещение, где нас поместили в зал, уставленный рядами стульев, в конце которого была небольшая сцена. В противоположной сцене стене было несколько дверей, за которыми заседали комиссии по призыву. В зале уже расположились другие команды, и время от времени подходили новые. Вскоре стали вызывать каждого из команды. Дошла очередь и до меня. Зашел в комнату с несколькими столами, за которыми сидели члены комиссии. Подошел к указанному мне столу. За столом сидел довольно приятный и располагающий к себе дядька (комиссованный по ранению фронтовик). Спросил фамилию, достал мои документы и стал просматривать. И тут случились два момента, каждый из которых определил всю мою дальнейшую судьбу.

Пробежав выданный мне «белый» билет с последней резолюцией о пригодности к военной службе, он поднял на меня глаза и, улыбаясь, как-то по-хорошему спросил:

— Хочешь домой?

— Как? — опешил я, и сердце у меня екнуло.

— Да вот так! Негоден пока. Вот мамка обрадуется, — ответил он и стал размашисто писать красным карандашом на билете: «Отпущен до особого распоряжения».

— Но почему? Как так получилось? — продолжал я в недоумении, глядя на резолюцию.

Если бы промолчал, то вся дальнейшая моя судьба повернулась бы иначе!

— Вот непонятливый! — ответил он. — Здесь же написано, что по зрению ты негоден, смотри… Подожди, я, кажется, спутал, да, ты прав, годен в очках, — произнес он как-то огорченно и зачеркнул резолюцию. — Образование какое?

— Девять классов и часть десятого, — пролепетал я упавшим голосом.

— Ну, тогда направляю в Тоцкие лагеря.

— А нельзя в Алкинские лагеря? Там мама моя работает.

— Чудак человек, я тебе лучшее предлагаю, — ответил он. — В Алкино — пехота, а в Тоцких лагерях будут из тебя готовить артиллериста, возможно, для дивизии резерва Главного командования (РГК). Ты сейчас не понимаешь, но потом поймешь, что это хороший вариант, и жалеть не будешь. Я ведь лучшее предлагаю. Потом не раз вспомнишь меня с благодарностью. Ну, решай!

— Ладно, вы лучше знаете, согласен, — решил я, подумав, что очень убедительно и сочувственно он говорит, не стоит испытывать судьбу.