Джон Брехэм - Быстрый взлет. Королевские ВВС против люфтваффе

Мы терпеливо дождались следующего полнолуния и ночью 20 марта совершили первый вылет под обозначением «рейнджер». Взлетели только три самолета, и я принял участие в этой первой вылазке. Офицер из штаба авиагруппы указал нам район Франции, в котором мы должны были патрулировать, ища себе «занятие». Для первого раза нам поручили железнодорожную сеть на полуострове Бретань. Ее юго-западные линии были жизненно важны для гарнизонов в Сен-Назере, Бресте, Лорьяне и Ла-Рошели, которые все оставались базами немецких подводных лодок. Наши радиооператоры теперь стали штурманами, и вместе с Бастером, нашим офицером разведки, мы планировали маршруты нашего патрулирования.

Согласно плану, мы должны были на малой высоте пересечь Ла-Манш, потом над скалами побережья Бретани набрать высоту 460–600 м, затем найти железнодорожную линию и начать лезть на рожон. Расстояние до района нашей цели составляло приблизительно 210 км, так что мы должны были иметь достаточно топлива для часового или около того патрулирования. Стикс в течение почти двух месяцев отсутствовал в эскадрилье, Джеко не мог покинуть Кренфилд, потому своим штурманом взял флайт-сержанта Блэкберна, новозеландца, который прибыл в эскадрилью относительно недавно. Бастер так достал меня перед вылетом, что я взял его в качестве пассажира. Как только стемнело, мы поднялись в наш «бью» и взлетели. В первый раз нам предстояло перенести войну на территорию противника. Это было замечательное ощущение. Мы летели на высоте около 90 м над водой, чтобы затруднить наше обнаружение немецкими наземными РЛС. Блэкберн показал себя умелым штурманом, и приблизительно через 35 минут я увидел скалистый берег Бретани.

Не было никакого противодействия. Продолжая лететь на юг, мы видели фермы, леса и деревни, затем я заметил блестевшую в лунном свете основную железнодорожную линию из Рена в Брест. Это была наша цель. Я бросил «бью» в крутой вираж, чтобы лететь в восточном направлении вдоль линии. Я искал впереди хорошо заметный столб дыма из паровоза.

На скорости 290 км/ч я направлял тяжелый истребитель из стороны в сторону, чтобы снизить риск подвергнуться внезапной атаке немецкого ночного истребителя, хотя на такой высоте она была маловероятна. Мы патрулировали всего несколько минут, когда я увидел тонкую полосу дыма, дающую отблеск в лунном свете. Очевидно, это был поезд, идущий на достаточной скорости. Я хотел поймать его на прямом участке пути, потому выполнял на «бью» пологий разворот, пока поезд не оказался немного восточнее города Генган. [96]Теперь я мог стрелять беспрепятственно. Бастер напомнил мне, чтобы я был внимательным, поскольку у большинства поездов в оккупированной Европе имелись платформы с зенитками.

Теперь все было готово. На высоте 600 м я перевел «бью» в пологое пикирование и прицелился в паровоз. На высоте 300 м, пикируя на скорости 390 км/ч, я нажал на кнопку огня на штурвале и дал длинную очередь. Загрохотали четыре пушки и шесть пулеметов, и «бью» от их отдачи слегка замедлился. Мы видели снаряды и пули, выбивавшие искры и пламя из локомотива. Внезапно он взорвался, выбросив клубы пара и дыма. Мягко взяв штурвал на себя и все еще стреляя, я позволил смертельному потоку огня пробежать вдоль частично скрытого дымом состава.

Ломаные линии красных трассеров начали подниматься вверх в нашем направлении и, светясь, пролетали поблизости, словно удары хлыста. Мы кружились на высоте 900 м, вне досягаемости зенитной артиллерии, и видели, как поезд остановился. Паровоз извергал из разорванных внутренностей большие облака пара. Довольные, мы повернули домой и спустя 45 минут возвратились в Преданнак. Вскоре после нас возвратились и другие экипажи. Первый обстрелял еще один поезд, а другой не нашел ничего заслуживающего атаки. Наши первые налеты на вражескую территорию оказались успешными. Без потерь со своей стороны мы повредили два состава. Эффект, произведенный этим на летный и наземный персонал, был огромным.

В марте и апреле в целом стояла хорошая погода. Иногда в свободные дни на «оксфорде», связном самолете эскадрильи, мы вылетали на острова Силли и приземлялись на маленьком аэродроме на острове Сент-Мери. Я всегда с нетерпением ожидал этой приятной прогулки. Я полюбил покрытые нарциссами острова и их почти тропический климат. Когда мы выпивали по пинте пива и завтракали бутербродами с маслом и джемом на теплом солнце, было трудно представить, что где-то поблизости идет война. Не так далеко тысячи людей разных национальностей были вовлечены в кровавый конфликт. В другие дни мы посещали лейтенанта Дэвиса и его веселую банду экипажей торпедных катеров в маленькой гавани Пензанса, где они находились на временном отдыхе после операций у французского побережья. Теперь их использовали для спасения экипажей самолетов, упавших в море. Они брали нас на свои скоростные суда во время прогулок по водам Атлантики. Вечерами мы собирались в одной из маленьких кают, чтобы до утра пить и рассказывать анекдоты. Если кто-то из нас плохо себя чувствовал после шумного веселья в Пензансе, эти крошечные катера становились нашим отелем. Их терпеливый босс и экипажи всегда приветствовали нас на борту и обеспечивали койкой на ночь. Эти добрые друзья из военно-морского флота навещали нас на аэродроме и иногда летали с нами на «бьюфайтерах». Я думаю, что они получали от этих визитов такое же удовольствие, как и мы от посещения их в Пензансе.