Джон Брехэм - Быстрый взлет. Королевские ВВС против люфтваффе

Я поспешил на аэродром Уэст-Маллинг, где меня ожидал Стикс. Он связался со 141-й эскадрильей в Форде и сообщил мне, что во время ночного вылета был сбит «бьюфайтер» Кука, одного из моих новозеландцев, но последний и его радиооператор уцелели, выпрыгнув на парашютах. Как только мы вернулись, Бастер Рейндольс устроил мне встречу с Куком, который, казалось, ничуть не пострадал. Из анализа полученных сведений следовало, что мой экипаж был случайно сбит командиром 29-й эскадрильи и что наш был одним из четырех самолетов, об уничтожении которых тот заявил. Эту ошибку, учитывая накал боя, было не трудно понять. «Бьюфайтер» напоминал «Юнкерс-88». В ходе войны случилось несколько таких ошибок.

Моя эскадрилья делила аэродром в Форде с подразделением истребителей-перехватчиков и с маленькой опытной истребительной эскадрильей морской авиации. С моряками мы редко сталкивались, но зато часто наблюдали за людьми из подразделения перехватчиков, которое было создано, чтобы испытывать новые и модернизированные бортовые радары и развивать тактику действий ночных истребителей. Форд был идеальным местоположением для них. Они часто проверяли свое оборудование и теоретические разработки в бою.

Между истребителями-перехватчиками 141-й существовало дружеское соперничество, иногда Стикс и я, а также некоторые из моих наиболее опытных экипажей помогали им в испытаниях. Мы могли предоставить им полезную информацию. Пробыв в эскадрилье лишь три недели, мы со Стиксом провели ночной бой, который стал нашим последним воздушным боем в составе ПВО. Все мои будущие победы были одержаны над оккупированной врагом Европой и над самой Германией. В течение нескольких недель ночная активность была невелика и большая часть моей эскадрильи находилась на земле. Той ночью многие экипажи отправились на вечеринку в Уэртинг. Веселье было в разгаре, когда завыли сирены. Я позвонил в Форд и узнал, что появился противник и что перехватчики уже сбили один самолет. Мы, погрузившись в наши автомобили, поспешили на аэродром. Штаб сектора приказал поднять один из моих самолетов, и Стикс и я побежали к нашему ожидавшему «бью». Это была прекрасная лунная ночь, и, помню, я подумал, насколько должны быть глупы немцы, чтобы послать бомбардировщики в такую, идеальную для ночных истребителей, ночь. Перехват происходил как обычно, и в конечном счете оператор «GCI» и Стикс совместными усилиями вывели меня на дистанцию визуального обнаружения «Дорнье-217» на высоте 4600 м. Ночь была настолько светлой, что в тот же самый момент и противник увидел наш «бью». Он стал энергично маневрировать, поворачивая то в одну, то в другую сторону, одновременно его задние бортстрелки распыляли в нашем направлении трассеры, к счастью, не очень точно. Я был немного возбужден и, вероятно, испытывал последствия вечеринки, которую мы так поспешно покинули, поэтому начал стрелять со слишком большой дистанции без каких-либо результатов. Стикс быстро положил конец моей глупости, отпуская едкие комментарии по внутренней связи. Потребовались четыре длинные очереди, почти исчерпавшие наш боекомплект, прежде чем «дорнье» загорелся и перешел в пикирование. Оно завершилось огромным всплеском в море в нескольких километрах от берега. Я не был доволен собой, когда мы выбирались из самолета – «дорнье» едва не ушел из-за моей плохой стрельбы. Однако 141-я достойно показала себя в дружеском соревновании с перехватчиками, и мы сбили два из трех или четырех атакованных бомбардировщиков. Был уничтожен еще один самолет, но на него никто не претендовал. Вероятно, он был подбит нашей зенитной артиллерией и разбился только через некоторое время, так что мы не смогли определить, кому присудить его.

В то время ночные налеты были не частыми, но немцы пользовались каждым днем плохих погодных условий, чтобы атаковать цели на побережье в дневное время, посылая истребители-бомбардировщики «Фокке-Вульф-190», бомбардировщики «Юнкерс-88» и «дорнье». Эти налеты, в дополнение к нашей ночной готовности и тренировочным полетам, создавали большую нагрузку на эскадрилью, особенно сейчас, когда у нас было очень много неопытных экипажей. Остались лишь пять или шесть опытных ветеранов, и основной груз дневных и боевых ночных вылетов лежал на них.

Кук и его радиооператор, считавшиеся стариками, получили экстраординарный опыт во время одного из немецких дневных налетов. После короткого преследования они около Чичестера увидели свою цель – «Дорнье-217», летевший на уровне верхушек деревьев. «Бьюфайтер» Кука быстро догнал немца, и тот, в своем стремлении уйти, не заметил газгольдер и врезался в него, после чего последовал огромный взрыв. Кук не сделал ни одного выстрела, но после некоторого спора с командованием ему справедливо засчитали уничтоженный самолет. У нас было мало времени, чтобы обучить все увеличивавшееся число новичков. В учебно-боевом подразделении экипажи все еще проходили базисную подготовку на «бленхеймах». Тренировочный курс был сокращен до минимума, потому что не только в Англии, но и на Среднем и Дальнем Востоке формировались все новые эскадрильи ночных истребителей. Я с сожалением должен был констатировать, что 141-ю необходимо перевести в более спокойный район, чтобы было возможно довести все наши экипажи до состояния полной боевой готовности. Я обсудил это с командирами звеньев, адъютантом и Бастером Рейнольдсом, и они все согласились, что если мы будем оставаться в Форде и дальше, то опытные экипажи будут полностью измотаны и «перегорят». Тогда противник получит полную свободу действий.