Сергей Кремлёв - Если бы Гитлер не напал на СССР…

То есть информации по СССР в Германии было много, потому что ее сбором и добыванием через агентуру занимались многие, но до фюрера доходила лишь та информация, которая отвечала намерениям и планам Канариса. Ничего лучшего ни Канарис, ни его англосаксонские патроны желать не могли. Шеф абвера имел все возможности эффективно провоцировать Гитлера против России и Сталина.

ПРЕУВЕЛИЧИВАТЬ силу Британии и её способность к сопротивлению адмиралу было не так уж и сложно — в этом деле у него помощников хватало, начиная с коллеги по заговору, начальника Генерального штаба вермахта Гальдера и заканчивая коллегами по заговору из внешнеполитического ведомства.

Были, естественно, помощники у него и в самом абвере. Еще со времен службы Канариса при Носке он был близок с корветтен-капитаном Лидигом. Франц Лидиг к нацистам относился отрицательно, и поэтому адмирал взял его к себе в абвер и направил в качестве представителя от разведки в штаб по подготовке десанта в Норвегию в апреле 40-го года.

Проведение операции «Везерюбунг» — так это называлось в вермахте — было запрограммировано политикой самих англичан. Они начинали минировать норвежские территориальные воды, лишая немцев возможности надежной транспортировки шведской железной руды вдоль норвежских берегов. Готовили англичане и свой десант в Норвегию — фюрер упредил их на считаные сутки, начав операцию 9 апреля 40-го года.

Германское верховное командование к плану Гитлера относилось отрицательно — генералы были в экономике войны слабы. И Канарис с Остером по своим каналам укрепляли их в такой позиции. Одновременно они информировали и Лондон.

Накануне начала «Везерюбунга» Канарис провел у себя совещание, где Лидиг доложил обстановку. Выслушав его, адмирал сказал:

— Будем надеяться, что британское военное руководство знает свое дело и сделает то, чего можно от него ожидать.

— А именно? — поинтересовался Лидиг.

— Нужны такие удары английского флота, которые показали бы Гитлеру, как слабы его военно-морские силы…

— Но будет ли так? — вскинулся Остер.

Канарис внимательно посмотрел на него и чётко произнёс:

— Я хотел бы думать, что англичане предпримут нечто подобное со всей серьёзностью, какая только возможна.

Остер понимающе кивнул, действительно поняв, что ориентацию англичан в нужном направлении адмирал поручает ему. А Канарис, сказав то, что он сказал, уже пояснял:

— Однако все может быть… И мы, разведка, тоже должны сделать все возможное для того, чтобы усилить впечатление Гитлера от демонстрации британской мощи. Мы должны представить как можно больше тревожных сообщений о контратаках британских сил…

Речи эти были изменническими по отношению к Гитлеру, но ведь в служебном кабинете Канариса и собрались изменники, заговорщики!

Гитлер на этот раз не дал абверу обмануть себя, и германские солдаты начали высадку в фиорде Осло. Последующие попытки бриттов сбросить немцев в море кончились ничем, тем более что норвежцы (в отличие от их короля-датчанина) не любили скорее англичан, чем немцев. Все же информация Канариса помогла англичанам ударить по флоту рейха весьма чувствительно — потери боевых кораблей оказались неожиданно серьезными. А у Канариса возникала уже другая проблема — осложнить жизнь фюреру и облегчить её англо-французам в предстоящей летней кампании 40-го года.

В том, что Германия ударит по Франции в обход линии Мажино через Бельгию и Голландию, не сомневался никто — союзники заранее разработали план «Д» по собственному вторжению в «нейтральную» Бельгию. Но когда Германия ударит?

Голландцы, в отличие от норвежцев, традиционно любили англичан, и «нейтральная» Голландия прямо координировала свои планы с Лондоном и Парижем. На ее территории в ноябре 39-го года произошел знаменитый «инцидент в Венло», когда Вальтер Шелленберг, по указанию Гиммлера сыгравший роль заговорщика — «борца немецкого Сопротивления», вывез на территорию рейха английского агента Беста и его сотрудников, включая голландского офицера Клопа. Так что Голландия готовилась к сопротивлению немцам — не во имя своей к тому времени эфемерной «независимости», а во имя будущего амстердамских и прочих международных банкиров.

Удар рейха был неизбежен.

Оставался вопрос — когда?

Ответ на него дал Остер, связавшись со своим приятелем, голландским военным атташе в Берлине Засом, 9 мая 1940 года — накануне начала майского наступления вермахта утром 10 мая. Но и тут Канариса ждало разочарование. «Могучий» британский лев оказался на деле «бумажным тигром», и Франция рухнула. Что, вообще-то, вполне отвечало замыслу Золотого Интернационала провести в Европе долгую, истощающую европейцев войну.