Макс Галло - Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934

Недалеко от Мюнхена кортеж встречается с колонной грузовиков рейхсвера. Солдаты 19-го пехотного полка направляются в Тегернзее и Бад-Тельц. Грузовики движутся медленно, они патрулируют местность, но вокруг все спокойно.

Улицы Мюнхена забиты машинами. Девятый час утра. Автобусы, в которых рабочие едут на заводы, движутся к центру города. На воде Изара играют солнечные блики. Несмотря на ранний час, над городом уже висит смог. На всех остановках выстроились длинные очереди, люди терпеливо ждут автобусов. На улицах много мотоциклистов, которые в нетерпении ожидают, когда постовой на перекрестке разрешит им поворот. Колонна замедляет ход и останавливается. К машине Гитлера подбегает эсэсовец. Адольфа Гитлера никто не замечает – мюнхенцы даже не поворачивают голову в сторону черных машин, поскольку прекрасно знают, что лучше ничего не видеть.

Остановка продолжается всего несколько секунд. Эсэсовцы, везущие арестованных руководителей СА, направляются к Штаделхеймской тюрьме. Фюрер и другие лидеры партии едут на Центральный вокзал Мюнхена, куда, должно быть, уже прибыл поезд с офицерами СА. Фюрер сам хочет присутствовать при их аресте. Подобно главарю шайки бригандов, авантюристу или главе государства, он хорошо понимает, что некоторые вещи надо делать лично.

Центральный вокзал – огромное серое здание, расположенное рядом со зданием суда в самом центре Мюнхена, в одном из старых кварталов, где в конце XIX века были проложены рельсы железной дороги. Машины паркуются в одном из внутренних дворов в северной части вокзала. Грузовики рейхсвера все еще здесь, одни солдаты сдвинули шлем на затылок, другие дремлют. Гитлер с напряженным и измученным лицом выходит из машины, и к нему сразу же бросаются эсэсовцы. Они сообщают, что из Берлина прибыл Гесс, который ждет его в кабинете начальника вокзала. Нацисты во главе с Гитлером, над которым возвышается долговязая фигура Брюкнера, в сопровождении вооруженных эсэсовцев, проходят в здание вокзала. Геббельс старается не отставать от них. Шум и гам, царящие в зале, перекрывает голос громкоговорителя, который объявляет, что прибывшие руководители СА должны отметиться на контрольном посту, расположенном в кабинете номер 1, и ждать там дальнейших указаний. На всех платформах эсэсовцы внимательно изучают проходящих пассажиров. Когда прибывает берлинский поезд, офицеры СС запрыгивают на ступеньки вагонов и, пройдя внутрь, начинают проверять документы у пассажиров, заходя в каждое купе. Все штурмовики, которых просят следовать за штандартенфюрерами и оберфюрерами СС, охотно подчиняются. Они не имеют никакого понятия, что их ждет, и думают, что эсэсовцы отвезут их в Бад-Висзее на встречу с Ремом и Гитлером. Никто из них ни о чем не подозревает. Все они думают о месячном отпуске, который начнется завтра. Большинство еще не до конца проснулись после ночи, проведенной в вагоне, и тяжелой походкой идут рядом с эсэсовцами, смешавшись с толпой простых пассажиров, которые уже привыкли к тому, что черные и коричневые униформы часто соседствуют друг с другом. Так были взяты обергруппенфюреры фон Крауссер и Хайн, группенфюреры Георг фон Деттен и Ганс Иоахим фон Фалькенхаузен и многие другие. Когда они начинают спрашивать, что происходит, или выражают протест, уже слишком поздно – их разоружают и ведут к черным машинам. Окруженных эсэсовцами или сотрудниками политической полиции Баварии штурмовиков просят сесть в машину. Тех, кто сопротивляется, грубо вталкивают туда. Автомобили тут же отправляются в Штаделхеймскую тюрьму, а город, занятый своими заботами, не обращает на это никакого внимания.

Доктор Роберт Кох, директор тюрьмы, образцовый чиновник. Он состоит в партии, но подобно многим немцам, не одобряет крайностей. Он глубоко чтит законы и предписания, и этот день, суббота 30 июня 1934 года, станет для него одним из самых тяжелых дней его жизни. Около шести часов утра ему позвонили из министерства внутренних дел. Министр Вагнер лично сообщил ему, что сегодня ему предстоит принять многих офицеров СА, обвиненных в измене, он должен поместить их под усиленный надзор. Кох тут же уточняет, сколько пустых камер в его тюрьме, и ждет развития событий. Но они развиваются таким образом, что он не может прийти в себя от изумления. Сначала в тюрьму привозят Шнейдгубера и Шмидта, а через несколько часов – самого Рема, с Хайнесом, Шпрети и Хейдебреком, иными словами, всю элиту СА под охраной эсэсовцев. Сильнее всех буйствует штандартенфюрер Ул, который заявляет Коху, что жалеет, что не убил Гитлера еще ночью, пока у него не отобрали револьвер. Потом привозят штурмовиков более мелкого пошиба, взятых на вокзале. К девяти часам все камеры заполнены, и, посоветовавшись со своими офицерами, Кох приказывает отводить вновь прибывших на тюремный двор. Штурмовиков сторожит усиленная охрана, состоящая из эсэсовцев. По их отношению видно, что люди в коричневых рубашках, все эти офицеры СА с нацистскими нарукавными повязками и многочисленными наградами, эти славные «старые бойцы», вчера еще уважаемые всеми товарищи, превратились в побежденных и отверженных зэков. Когда кто-то из руководителей СА, измученный долгим пребыванием на солнце, попросил принести воды, чтобы напиться, эсэсовцы, не говоря ни слова, взяли винтовки наперевес и выгнали их снова на солнцепек.