Макс Галло - Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934

В 1923 году 31 марта пришлось на Страстную пятницу. Рур в то время был оккупирован французами. Около девяти часов утра на завод Круппа, охваченный забастовкой, вошел военный отряд и отправился в цех, где стояли грузовики. Рабочие стали протестовать, собираясь в группы. В одиннадцать часов французы открыли огонь – одиннадцать человек было убито и тридцать серьезно ранено. Рабочие, заявил Крупп, бастовали в знак солидарности с компанией и Германией.

Гитлер внимательно слушает. 1923 год, оккупация Рура – самое начало, когда, воспламененный французами, немецкий национализм пережил свое возрождение. Из этого движения черпал свои силы и нарождающийся нацизм. Сегодня, через пятнадцать лет после заключения Версальского мирного договора, рейх снова прочно стоит на ногах и заводы Круппа работают на полную мощь. Вокруг фюрера собрались рабочие и аплодируют ему. Потом Гитлер долго беседует с Круппом; говорят, что глава немецкой металлургии жаловался на штурмовиков, на беспорядок, который они создают, и на их постоянные призывы к новой революции.

Гитлер покидает заводы Круппа с озабоченным видом. Официальные лимузины быстро доезжают до центра Эссена, где стоит отель «Кайзерхоф». Здесь, в большой гостиной отеля, превращенной в кабинет, фюрер читает поступившие в его отсутствие сообщения. Многие из них посланы Гиммлером; во всех говорится о подготовке путча СА. Послания содержат точную информацию о вооружении отдельных частей, а также высказывания тех или иных членов СА. Гитлер созывает своих помощников на совещание. Присутствуют Геринг и Лутце – руководитель СА, которому Гитлер доверяет. Звонит Гиммлер. Он утверждает, что штурмовики готовятся к нападению на части рейхсвера. В тот же самый момент рейнская служба СД сообщает, что штурмовики Рейнской провинции приставали к иностранному дипломату. Впрочем, история эта весьма туманная и больше смахивает на провокацию или обыкновенную фальшивку. Но Гитлер взрывается: эта выходка СА угрожает безопасности Германии. Если Крупп и вправду жаловался ему на штурмовиков, то гнев Гитлера легко объясним. Все три основных политических элемента, на которых он строит свои политические расчеты, – экономическая мощь, военная мощь и международные отношения, – все они страдают от вмешательства СА.

Он просит, чтобы его немедленно соединили с пансионатом «Ханзельбауэр» в Бад-Висзее. Он требует объяснений от Рема. 30 июня в одиннадцать часов утра (как они и договаривались) он будет в Бад-Висзее. Рем должен собрать к его приезду всех обергруппенфюреров и группенфюреров, а также инспекторов СА. Рем совсем не удивлен звонком фюрера. Он заказал в отеле «Вирьяресцейтен» большой банкет, на котором для Гитлера будут специально приготовлены вегетарианские блюда.

После разговора с Ремом Гитлер успокаивается. Он несколько минут разговаривает со служащими отеля, а потом провожает до крыльца Геринга, который уезжает в Берлин. Машина Геринга отъезжает, а Гитлер салютует приветствующей его толпе. Однако, когда он возвращается в свою комнату, Лутце видит, что Гитлера снова охватила тревога и неуверенность, словно после отъезда Геринга на него снова навалились сомнения, которые поглощают всю его энергию. Гитлер вспоминает прошлое, свою давнюю дружбу с Ремом.

День 28 июня подходит к концу. Фюрер никак не может принять решение и колеблется, зато другие хорошо знают, чего они хотят, а также как этого добиться. «У меня создалось впечатление, – скажет позже Лутце, – что определенные люди хотели извлечь максимум пользы из отсутствия Гитлера в столице, ускорив события и добившись нужного им результата».

Для этих людей важен каждый шаг. Они создают и распускают самые чудовищные слухи, на которые только способно их воображение, оказывая давление на сочувствующих им офицеров Генерального штаба рейхсвера, добиваясь, чтобы его приказы становились все более строгими. Необходимо было вызвать в стране кризис.

В ночь с 28 на 29 июня офицер рейхсвера Штапф, который командует секцией 7 (недавно созданным отделом моторизованной разведки), расквартированной в Мюнхене, получает приказ от Генерального штаба: офицерам строжайше запрещено покидать казармы. В приказе указывается, что их жизни грозит опасность, поскольку штурмовики составили списки офицеров, с которыми они собираются расправиться. Часовые должны получить боевые патроны. Во дворе мюнхенских казарм солдаты, охраняющие роты, получают патроны. За раздачей наблюдают офицеры. Тем, кто постарше, сразу же вспомнились дни ноябрьского путча 1923 года.