Макс Галло - Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934

Означает ли это, что враги новой Германии скрываются под личинами нацистов? Может быть, СА считают своим врагом любого человека? Агрессивная, бестактная фраза Рема пугает всех, кто не является членом штурмовых отрядов.

«Мы совершили не просто националистическую, а национал-социалистическую революцию, – продолжает Рем, – причем в первую очередь социалистическую». Его голос повышается до крика, который режет ухо дипломатам и иностранным журналистам. «Все эти реакционеры, буржуазные конформисты, – вопит Рем, – когда мы думаем о них, нам хочется блевать!» В зале воцаряется тишина, напряженная и недовольная, которая показывает, что только что произнесенные слова и сам тон, которым они были произнесены, здесь совершенно неуместны, что Рем забыл, что он выступает не в «Спортпаласте» и что слушают его не штурмовики, а совсем другие люди.

«СА, – заканчивает он, – это национал-социалистическая революция!» С задних боковых рядов, где стоя слушают Рема сержанты СА, раздаются аплодисменты. Рем садится, и его адъютанты, особенно граф фон Шпрети, горячо поздравляют его.

Теперь, на террасе отеля «Дреесен», Геббельс и Гитлер вспоминают об этой речи, хотя и не ссылаются на нее напрямую. В этом нет нужды – Гитлер хорошо помнит слова Рема.

Неожиданно разражается гроза. На террасу падают первые крупные капли дождя, налетает свежий ветер, поднимая небольшие фонтанчики пыли. Поблизости раздается удар грома, и на сад перед террасой обрушивается сильный ливень, от которого сгибаются деревья и кусты. Все бегут в укрытие, за исключением Гитлера и Геббельса. Фюрер медленно встает, тряся головой, и смеется, откидывая назад мокрые волосы. Геббельс тоже смеется и, шагая рядом с ним, делает широкие жесты.

Снаружи, перед отелем, с еще большим энтузиазмом, чем раньше, звучит пение, словно молодые парни, собравшиеся там, решили продемонстрировать, сколько в них энергии и выносливости. Вдруг ветер стихает, также неожиданно, как и начался, падают последние капли, и в природе снова воцаряется покой. От мокрой земли исходит неожиданная, пробуждающая силы свежесть.

Для фюрера и Геббельса вносят сухие стулья. Когда Гитлер вновь выходит на террасу, толпа встречает его появление восторженными криками. Гитлер отвечает почти механическим приветствием. Толпа снова взрывается криками. Позже, вспоминая этот вечер, Геббельс писал: «Фюрер пребывал в серьезном, задумчивом настроении. Он смотрел в ясную темноту ночи, которая после очищающей грозы мирно раскинулась над широким, гармоничным ландшафтом».

Гитлер и Геббельс продолжают свой разговор. Время от времени появляется Брюкнер, который передает Гитлеру поступившие сообщения. Кто верен канцлеру, а кто готов изменить? Разве Рем не подтвердил клятвы верности 20 апреля после своей речи перед представителями дипломатического корпуса? Это было сделано по случаю сорокапятилетия Гитлера. По всей Германии проводились праздники, произносились речи, молодежные клубы организовали парады, а на партийных собраниях под огромными портретами фюрера ораторы призывали собравшихся кричать «Хайль Гитлер!». Все эти мероприятия организовало министерство пропаганды под руководством Геббельса. В тот день Рем произносил панегирики в адрес Гитлера. «Адольф Гитлер, верховный вождь СА... Для нас всегда было, есть и будет наивысшим счастьем и гордостью находиться среди самых верных его соратников, на которых он может опереться во времена побед, а самое главное – поражений. Да здравствует Адольф Гитлер, фюрер всех немцев, верховный вождь СА!» Кто же все-таки Рем на самом деле – лицемер и интриган или враг, но не столько самого Гитлера, сколько тех, кого штурмовики привыкли называть реакционерами?

Гитлер должен сделать свой выбор, и Геббельс приехал сюда, чтобы развеять все его сомнения. Более того, он явился, чтобы сразу же увидеть, что этот выбор сделан.

К обер-лейтенанту Вильгельму Брюкнеру подходит эсэсовец и что-то тихонько ему говорит. Адъютант фюрера быстро встает и удаляется в глубь отеля. Геббельс замолкает. Вместе с канцлером они ждут возвращения Брюкнера. Тот появляется с телеграммой, которую прислал рейхсминистр Геринг. Канцлер читает ее и передает Геббельсу. В Берлине Карл Эрнст, обергруппенфюрер СА, в пятницу 29 июля, начиная со второй половины дня, привел своих штурмовиков в состояние боевой готовности. Геббельс подтверждает это известие. Он и сам собирался сообщить об этом фюреру. Сообщение очень серьезное. Неужели СА собираются приступить к решительным действиям в столице? Неужели это начало той самой «ночи длинных ножей», о которой так много говорили штурмовики? Карл Эрнст очень решительный человек, один из тех лидеров СА, которые поднялись к власти из самых низов, убивая по приказу партии ее врагов. По мере увеличения силы и богатства моральных принципов у этих людей становилось все меньше и меньше. Теперь эти убийцы дорвались до власти.