Георг Конрат - Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941–1942

Неожиданно, откуда ни возьмись, русская военная машина, приехавшая со стороны Одессы, резко затормозив, остановилась под деревом, в двадцати шагах от нашего первого танка. Я напрягся, готовясь к неприятностям. Водитель и полковник, сидящий сзади, остались в машине, а двое других со злобным видом направились прямо ко мне. Первым был майор, совсем молодой, на вид ему не было еще и тридцати, с лицом чисто славянского типа. Второй, капитан, чем-то напоминал монгола. Оба они были высокого роста и крепкого телосложения.

– Где три политрука? – потребовал ответа майор.

Оглушенный таким вопросом, я быстро посмотрел по сторонам, чтобы увидеть, что делают ребята, находящиеся в танке, и успокоился. Они были наготове и ожидали чего угодно. Одна пушка уже была направлена на автомобиль, а вторая – держала на прицеле двух офицеров, стоявших передо мной. Я гонял в голове одну мысль: как выйти из ситуации целым и невредимым? По-видимому, Бок думал о том же.

– Вы что, язык проглотили? – разъяренно крикнул майор. – Или потеряли голос? Я спрашиваю, где три офицера?

Я небрежно поднял руку и показал в направлении реки:

– Они остались на берегу.

Это была правда, хотя и горькая, но все же эта фраза прозвучала с иронией.

– Из какого вы отряда? И что вы делаете здесь? – требовательно задал вопрос майор. – Кто дал приказ, чтобы вы сменили пост на головном дозоре? Разве вам не следует находиться в том месте, где от вас будет больше проку?

Положение становилось все труднее. Эти энкавэдэшники не шутили. Майор требовал показать приказ, поэтому я пошел к машине так медленно, как только мог, и стал, растягивая время, делать вид, будто достаю бумаги. А сам напряженно думал. Мы не могли открыть по ним огонь, когда нас окружали тысячи русских. Но, не сделав этого, мы должны были отправиться обратно в Одессу. Я не мог также предъявить им фальшивые приказы, потому что они сами были из главного штаба и сами же эти приказы составляли. Что делать? Наши самолеты были единственной надеждой сейчас.

Но входило ли это в их планы? Я посмотрел на часы. Пять минут оставалось до того, как истекут полчаса, а это означало, что через несколько минут они будут здесь. Пока же у меня в запасе оставалось несколько секунд, поэтому я, медленно вынимая винтовку из чехла, внимательно прислушивался. Наконец раздался долгожданный все усиливающийся звук моторов. Я увидел, как майор и капитан подняли голову. На их лицах появилось загадочное выражение, когда они осознали, что самолеты не бомбят. Они оба строго посмотрели на меня, пытаясь продолжить разговор, но бомбардировщики открыли огонь по дороге, всего в ста метрах от нас, и в то же время наши пушки поднялись вверх. Майор и капитан бросились от машины, которая загорелась от попавшего снаряда, а я, сделав глубокий вздох, побежал в сторону от грузовика. Майор сделал еще около десяти медленных шагов и упал на спину прямо на середине дороги. Пулями изрешетило всю его грудь. На капитана наехал танк, а полковник вместе с водителем сгорели в своей машине. Ребята утащили обоих офицеров с дороги. У меня дрожали колени, но я знал, что мы спасены. Пулеметный огонь был открыт русскими по нашим самолетам, а офицеры и их машина просто стали жертвами несчастного случая, попав под обстрел.

Только на одной этой дороге было столько смертей, а что же тогда творилось по всей стране?

Грузовик, полный офицеров и простых солдат, ехавших с фронта, остановился перед нашим вторым танком, и из него вышел капитан.

– Люди выжили на передовой для того, чтобы быть убитыми на этой чертовой дороге, – с горечью сказал он, глядя на сгоревшую офицерскую машину. Потом он посмотрел на танки: – Знаете, они нам так необходимы на фронте, но, наверное, вам они нужны не меньше здесь?

– Отсюда мы направляемся в железное кольцо, защищать Одессу, – ответил я ему.

– Железное кольцо, – усмехнулся он пренебрежительно. – Да разве непонятно, что это ноль для немцев? Нам не выстоять против вражеского напора, при их-то технике и подготовке. Одному Богу известно, что нас ждет. По-моему, для них эта война все равно что детская игра. – Он скептически посмотрел на наши приготовления для защиты Одессы. В нескольких километрах от нас и мужчины и женщины рыли заграждения и траншеи, чтобы танки не могли пройти, растягивали колючую проволоку. Мы знали также, что армия минирует поля. Капитан покачал головой. – Я не понимаю, что происходит. У нас практически вся связь потеряна. Сообщения, которые мы посылаем, похоже, не дают нужных результатов. Ни продовольствие, ни боеприпасы не доходят до нас – не знаю, какого черта они делают у себя в штабах, наверное, играют в пинг-понг. Любой может подумать, что мы хотим устроить диверсию. – Он снова покачал головой: – В действительности это большая удача, что я встретил вас, потому что мне надо связаться с Одессой и я могу воспользоваться вашим телефоном. – Он протянул мне свои документы: – Меня послали из 69-й дивизии, чтобы связаться с армейским главным штабом и разобраться, что случилось.