М Критский - Александр Павлович Кутепов

Что же Деникин глядит и все его бояре думающие?

- Гнать в три шеи этих бояр... Деникин в гору, семеро под гору... нет, на старых дрожжах теста не подымешь.

Из тыла привозили копии писем с беспощадной критикой стратегии Деникина. Эти письма, будто бы, писал командующий Кавказской армией генерал Врангель. В их подлинности сомневались.

- Не станет же Врангель в такой тяжелый момент подрывать авторитет Главнокомандующего.

- Ну, если не Врангель, - отвечали, - так его клевреты, - и называли фамилии.

Тогда возмущались:

- Эх, ослабел наш старик! Подвесить бы ему парочку генералов, живо бы все в порядок пришло.

Корпус генерала Кутепова продолжал свой отход, все время находясь под ударом справа всей Конной армии Буденного. Продолжала наседать и вся ударная группа большевиков, особенно Латышская дивизия.

- Без латышей, - показывали пленные, - мы давно бы отскочили за Москву.

Большинство латышей было партийными коммунистами, и советская власть считала их своим оплотом. Их хорошо одевали и кормили, и платили жалованье золотом. Латыши упорно дрались и ходили в штыковые атаки.

Однажды, в штаб одного полка, привели пленного латыша. Он был сбит ударом приклада в грудь, под ложечку, и упал навзничь, заглатывая воздух, как рыба на песке.

При обыске нашли у латыша партийный билет, десятирублевые золотые и замшевый мешочек с бриллиантами.

Командир полка приказал латыша расстрелять. Офицер, приведший пленного, заикнулся, что, быть может, его следует отправить в штаб корпуса для дополнительного опроса.

- А вы забыли, - обрезал его командир, - как прошлый раз трое таких молодцов вырвали винтовки у конвойных и их перекололи? Да и откуда я возьму людей рассылать с пленными?

К латышу подошли солдаты.

- Ну, идем, - сказал один из них.

Латыш повернулся и увидел офицера, взявшего его в плен. Латыш быстро засучил левый рукав куртки и снял с руки браслет с золотыми часами. Он повернулся к офицеру и сказал:

- Возьмите себе на память. Пусть владеет моими часами офицер, а не эти, - латыш указал пальцем на солдата, - переметные сумы. Сегодня они у вас а завтра у нас...

- Нечего разговаривать, - крикнул командир, - марш!

- Виноват, господин полковник, - сказал латыш. - Прошу вас только, чтобы меня расстреляли, как солдата, а не в затылок.

В это время офицер протянул командиру подаренные часы.

- Господин полковник, посмотрите, а какая надпись на часах.

На задней крышке часов было выгравировано: Лучшему солдату Красной армии Лев Троцкий.

- Командир прочел надпись вслух и посмотрел латышу прямо в глаза. Тот выдержал взгляд.

- Так вот ты какой, братец, - протянул полковник, - хорошо, твою просьбу исполню. Прикажите, - обратился он к своему адъютанту.

Латыша окружили три солдата и вместе с унтер-офицером повели его на задворки.

- Эй, - крикнул унтер-офицер, - лопату принесите!

- Ишь ты латышская морда, - ворчал один конвоир, - отъелся на русских хлебах, да еще ругаешься переметными сумами. Бога бы лучше вспомнил перед смертью.

Подошли к плетню.

- Стой, - скомандовал унтер-офицер. - Ты, - кивнул он головой латышу, становись у ветлы, да скидавай куртку, нечего зря портить хорошую вещь.

- Оно бы приказать снять штаны и сапоги, - сказал ворчавший солдат.

- Чего там душу томить, потом снимешь, - ответил другой.

- Да, стягивай потом с мертвеца, - опять заворчал первый.

Латыш снял куртку и бросил ее в сторону. Он стал спиной к ветле, выставил ногу вперед и оперся на нее. Правой рукой схватился за рубашку на груди...

Раздался залп. Латыш качнулся, схватился за грудь уже обеими руками, но не упал, а прислонился спиной к ветле. Его белые губы прыгали, из них вырывались непонятные слова...

Солдаты глядели растерянно.

- Вот, мерзавцы, промазали! - крикнул унтер-офицер. Он выхватил револьвер, подбежал к латышу и сзади в упор выстрелил в затылок.

Латыш вскинул руками и грохнулся на землю. Подошли солдаты и повернули латыша лицом кверху.

- Иван Карпыч, да какой же промазали, смотри вон, как раз три дыры на рубах. Ну и крепкий же человек... А это что у него в кулаке!?

Из сжатых пальцев правой руки латыша торчала тесемка. Солдат разжал пальцы и вытащил широкую ладанку.

- Давай-ка ее сюда, - сказал унтер-офицер и стал ее щупать.

- Бумага какая-то, - определил он, - пойти отнести в штаб.

В штабе из ладанки вытащили мелко сложенный лист бумаги, весь исписанный от руки.

- Ни черта не разберешь, должно быть по-латышски написано, - сказал офицер, разглядывавши бумагу, - надо в штаб корпуса отослать ее, там разберут.