Гарольд Дойч - Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944

Мюллер, чтобы прояснить для себя ситуацию, задал несколько вопросов относительно имеющихся у оппозиции в наличии сил и средств, а также каким образом намереваются убрать Гитлера и Геринга. По его мнению, все было спланировано недостаточно тщательно и продуманно, к тому же, заметил он, надо быть более бдительными и осторожными. Мюллер сказал, что не нужно было привозить с собой тексты воззваний, подвергая себя таким образом в ходе поездки ненужному риску, и попросил Остера сжечь их в большой пепельнице. В конце встречи Остер и Мюллер договорились поддерживать контакт посредством командировок Остера или кого–то из его товарищей во Франкфурт.

После этого Остер вместе с Гизевиусом отправились в Крейцнах.

Тем временем Мюллер обсудил ситуацию с Шёденштерном, а затем они оба отправились к Леебу. Поскольку, как было ясно, Мюллеру надлежало немедленно встретиться с Вицлебеном, он был направлен прямо в Крейцнах, куда прибыл раньше, чем Остер. Вицлебен встретил его очень радушно, подчеркнув, что рад возможности поговорить свободно, не скрывая своих мыслей, что невозможно сделать в присутствии руководителей его штаба. Для более продолжительного и подробного обсуждения, сказал Вицлебен, он завтра сам приедет во Франкфурт.

Когда Остер и Гизевиус прибыли в Крейцнах, Вицлебен не смог принять их сразу; его здоровье оставляло желать лучшего, и он вынужден был принимать некоторые местные лечебные процедуры. Генерал выглядел уставшим и подавленным; по его мнению, шансы как на переворот, так и на предотвращение наступления были практически нулевыми. Он не верил, что ему удастся как–то повлиять на Браухича и Гальдера, с которыми он имел возможность пообщаться в ходе их недавней поездки на Западный фронт. Браухич произвел на него просто жалкое впечатление; он доверительно сказал Вицлебену, что более не чувствует себя в безопасности. «Гейдрих следит за мной, – сказал Браухич, – и собирается арестовать». И это говорит командующий сухопутными силами Германии! Когда Вицлебен прямо и жестко спросил: «Почему вы сами его не арестуете?», в ответ последовало лишь тягостное молчание.

Учитывая отрицательное отношение к перевороту со стороны руководства ОКХ, Вицлебен отметил, что единственной, по его мнению, возможностью хоть чего–нибудь добиться, является общая солидарная позиция всех трех командующих группами армий на Западе, которые должны отказаться выполнить приказ о наступлении. Как и многие другие, Вицлебен не рассчитывал на поддержку младшего офицерского состава, поскольку молодые офицеры, по его словам, «были опьянены Гитлером». Никто не мог точно сказать, чей приказ в случае кризисной ситуации будут выполнять солдаты: «генерала, предпринявшего попытку переворота, или полевых офицеров, сыплющих нацистскими лозунгами».

В ходе обсуждения пришло сообщение о том, что из–за погодных условий начало наступления, а соответственно, и переезд ОКХ в Гессен переносится на три дня. Это давало некоторое дополнительное время для работы с Гальдером, однако также означало и то, что Вицлебену теперь придется поехать в Цоссен. С учетом его пессимистического настроя относительно возможности повлиять на Гальдера пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить его согласиться на эту поездку. Вицлебен в конце концов дал свое согласие, но при условии, что его поддержит руководство группы армий. Остер на обратном пути в Берлин и полковник Мюллер должны были для этого подготовить соответствующую почву.

Во время встречи Остера и Гизевиуса с Вицлебеном произошел инцидент, который впоследствии стал причиной разрыва отношений между Остером и Гальдером. Утренний разговор с Мюллером не побудил Остера к большей осторожности в обращении с документами, являвшимися в высшей степени компрометирующими. Два экземпляра воззваний Бека, которые Остер торжественно сжег в пепельнице в присутствии Мюллера, очевидно, были у него далеко не последними. Как минимум один набор этих документов у него сохранился, и он продемонстрировал его Вицлебену в ходе их встречи. Увидев их, Вицлебен среагировал жестко: «Вы что, везли все это с собой в машине? В таком случае я больше не хочу вас видеть».

Генерал, правда, затем несколько смягчил тон, что, к сожалению, ослабило воздействие на Остера полученного им замечания. В этот же вечер Остер допустил еще большую неосторожность, граничащую с безалаберностью, если не с безрассудством. Поскольку вторая половина дня 8 ноября была очень занятой, Остер и Гизевиус никак не успевали вернуться в тот же день в Берлин. Единственное, что им удалось сделать, – это добраться до Франкфурта, где им пришлось остаться до утра. Это позволило страшно уставшему и измотанному Остеру провести вечер в офицерском казино, где он пил и изливал душу в компании офицеров. Остер, совершенно забыв обо всякой осторожности, разразился такими тирадами против нацистского режима, что его товарищам пришлось поскорее увести его в другое помещение, где были только его единомышленники. В довершение ко всему он оставил в казино экземпляры воззваний Бека, а также список предполагаемых членов нового временного правительства. К счастью, документы подобрали надежные люди, которые вернули их Остеру.