Стефан Газел - Убить, чтобы жить. Польский офицер между советским молотом и нацистской наковальней

– Вон! Вон! – заорал он. – Вон из моего дома! Сейчас же!

Я поднялся в нашу комнату и разбудил Сташека.

– В чем дело? – зевая, спросил он.

– Мы должны немедленно покинуть этот дом.

Почему? Что случилось? К чему такая спешка?

– Маришка... старик... он выгнал нас из дома.

– А чего ты ожидал? Его благословения?

Ругая меня по-всякому, Сташек встал с кровати и оделся. Когда мы шли к выходу, то увидели старика, сидящего на кухне. Уронив голову на лежащие на столе руки, он даже не шелохнулся, когда мы проходили мимо. Когда я закрывал входную дверь, из кухни донеслись рыдания.

Мы шли по улице, задаваясь вопросом, что теперь делать. Было около восьми часов утра, и стоял сильный мороз. Мы не могли пойти к студентам, потому что пришлось бы объяснять причину, по которой нас выгнали из дома. Но не могли же мы бесконечно ходить по улицам? Я предложил пойти на железнодорожную станцию, но тут Сташек вспомнил, что в нескольких милях от Барча, в деревне, какая-то организация выделила помещение под временное общежитие для польских беженцев. Мы отправились туда и к полудню, замерзшие и голодные, были уже на месте.

В общежитии (это было помещение бывшего склада) жило около двадцати поляков всех возрастов. Мы представились, и две пожилые венгерки тут же налили нам горячий кофе, дали хлеба. Все обитатели общежития сидели вокруг единственной печки, и Сташек тут же подключился к общей беседе. Я пытался собраться с мыслями, но передо мной неизменно вставала картина сегодняшнего утра. Сонное личико Маришки, когда я поцеловал ее в последний раз. Белое лицо старика, указывающего на дверь. Что будет с моей любимой? Что предпримут ее родители? Что я могу сделать для нее?

Повинуясь внезапному порыву, я, не сказав ничего Сташеку, отправился в обратный путь и днем пришел в Барч. Посчитав, что Маришка должна быть на работе, я пошел прямо туда, но после долгих и невразумительных объяснений понял, что сегодня она не была на работе. Пришлось идти к ней домой. Но меня, вероятно, увидели из окна, и я услышал звук поворачиваемого в дверях ключа. Никто не ответил на мой настойчивый стук. Пришлось возвращаться назад.

– Где ты был, Стефан? – набросился на меня Сташек. – Подобралась группа, которая сегодня ночью собирается перейти Драву. Присоединимся?

– Сейчас я просто не в состоянии. А ты идешь?

– Да. И тебе лучше бы пойти с нами.

Я даже не счел нужным ответить. Сташек ушел. Оставшись один, я впал в какое-то полубессознательное состояние. Маришка... Маришка... Ее имя неотвязно крутилось в моей голове. Я повторял его, словно заезженная пластинка.

– Мы уходим.

Голос Сташека вывел меня из задумчивости; я даже не заметил, когда он вернулся.

– Я иду с тобой, – ответил я.

Группа беглецов состояла из десяти человек. У кого-то за спиной были рюкзаки, кое у кого небольшие мешки, а у нас все было рассовано по карманам. Я не принимал участия в обсуждении плана действий и просто пошел вслед за остальными в ночь.

Ночной морозный воздух бодрил, и я почувствовал, как заражаюсь общим настроением. Мы уже вышли из города и шли гуськом по полю, протаптывая тропинку в глубоком снегу. В небе ярко светила луна, и вдали отчетливо был виден берег реки. По требованию руководителя группы мы остановились, обвалялись в снегу и продолжили путь к реке. Дважды нам пришлось лежать в снегу, пережидая, пока пройдут венгерские пограничные патрули. Наконец мы спустились к реке и поползли по льду к противоположному берегу.

Мы напоминали призраков. В свете луны на некотором расстоянии друг от друга ползли десять человек. Несколько десятков сантиметров – остановка, еще несколько десятков сантиметров – опять остановка. Когда луна скрылась за тучами, мы поползли быстрее.

Впереди стал вырисовываться югославский берег. Наступил самый ответственный момент. Берег усиленно охранялся, и нам надо было незаметно проскользнуть мимо югославских пограничников. Только бы повезло!

Мы со Сташеком в одно время доползли до берега и в течение нескольких минут, прислушиваясь, ждали, когда луна скроется за тучи. Я услышал, как кто-то полез на берег и с проклятиями скатился обратно на лед. Однако нам со Сташеком удалось взобраться на насыпь и скатиться уже на югославскую территорию. Немного отдышавшись, я пополз по глубокому снегу; рядом полз Сташек. Мы преодолели примерно сотню метров, когда тишину разорвал резкий крик. Справа от нас метнулся луч света. Спустя пару секунд мы услышали польскую речь и увидели, как из снега поднимается один из нашей группы и подходит к югославским пограничникам. Мы что было сил поползли вперед, подальше от этого места. Остановились. С четверть часа мы отдыхали, лежа на спине в снегу, а потом продолжили путь, придерживаясь направления на запад.