Феликс Керстен - Пять лет рядом с Гиммлером. Воспоминания личного врача. 1940-1945

Помимо этого он подробно рассказал мне, что Гитлер собирается сделать с Россией. Территорию вплоть до реки Обь он включит в состав рейха. Область между Обью и Леной будет передана в управление англичан, так как Гитлер надеялся вскоре прийти к взаимопониманию с Англией. Та должна понять, что война ведется не против ее положения в мире, а против мировых врагов – еврейских большевиков. США получат земли между Леной, Камчаткой и Охотским морем.

Я удивленно спросил:

– А что отдадут японцам?

Гиммлер ответил:

– У них уже есть Северный Китай, а также Филиппины и голландские колонии.

Я сказал, что считаю ужасной жестокостью отбирать эти колонии у маленького германского народа – голландцев, – которые за три с лишним века потратили массу энергии и усилий на их образцовое обустройство.

Гиммлер ответил с иронией:

– Им бы следовало подумать об этом раньше. Если бы они приняли протянутую руку фюрера и выступили бы вместе с нами, то фюрер гарантировал бы им сохранность их колоний – пусть это очень затруднительно в Восточной Азии, мечтающей о независимости. Но зачем нам идти на неудобства и жертвы ради столь упрямого народа?

Я сказал Гиммлеру, что он не должен говорить о Голландии с такой ненавистью; ему известно, как больно мне это слышать.

Гиммлер объяснил:

– Государственный деятель должен быть непреклонен. Война – это вопрос жизни и смерти, и здесь нет места для сантиментов.

Я возразил, что, несмотря на это, люди должны прислушиваться к голосу сострадания; это будет не преступление, а просто демонстрация своего милосердия.

Гиммлер засмеялся:

– Вы совершенно правы. Возможно, мы слишком часто бываем непреклонны.

Я воспользовался этим благоприятным моментом, чтобы положить перед ним список с именами 28 голландцев, 6 немцев и 4 норвежцев, про которых мне говорили, что они арестованы по подозрению в преступлении, карающемся смертью, и попросил освободить их. Гиммлер проглядел список и сказал:

– На самом деле не следовало бы мне этого делать!

Я стоял на своем:

– Я знаю, но гуманность требует от вас их освобождения.

Гиммлер сдался:

– Только ради себя, а не ради них. Эти люди не заслуживают свободы.

Он поставил подпись, вызвал доктора Брандта и в моем присутствии приказал немедленно освободить людей в списке.

Полевая штаб-квартира

21 декабря 1942 года

Сегодня утром Гиммлер был полон пессимизма. Бои вокруг Сталинграда, похоже, идут не так, как его устраивало бы. Он крайне оскорбительно отзывался о своих вождях СС. Они слишком мягкотелы и слишком пропитаны армейским духом. Большинство из них пришли из старой армии, где они начали свою военную карьеру как офицеры или сержанты. Гиммлер считал, что эти вожди – скорее обуза, чем помощь для партии. Было бы лучше, – думал он, – если бы все они погибли смертью героев на фронте. Тогда бы он полностью избавился от них, после чего заполнил бы вакантные места представителями подрастающего поколения, крепкого, как сталь, которых можно вылеплять и воспитывать в духе Адольфа Гитлера.

Я сказал Гиммлеру, что мне очень интересно узнать такое мнение о людях, которые столь преданно служили и Гитлеру, и ему самому.

Гиммлер ответил:

– А, в них нет ни капли преданности. Все, что они хотят, – наград, и видят в фюрере того человека, который поможет получить их. Я убежден, что после победы мои вожди СС выдвинут самые фантастические претензии. Но к тому моменту мне уже будет на них наплевать. Каждый вождь СС должен быть столь предан Гитлеру, – заявил Гиммлер, – чтобы в любой момент он мог отдать жизнь за фюрера без колебаний.

Я спросил, повесится ли он сам, если Гитлер прикажет. Гиммлер потрясенно смотрел на меня мгновение, затем сказал:

– Да, конечно! Немедленно! Ведь если фюрер отдаст такой приказ, у него будут на то причины. И не мне как послушному солдату оспаривать эти причины. Я признаю только безусловное подчинение.

Я сказал ему, что сам бы не сделал такого, если бы мне приказал президент Финляндии.

Сегодня мне удалось, после долгого лечения Гиммлера, добиться освобождения 7 бельгийцев, 6 люксембуржцев, 18 французов, 12 француженок, 3 голландцев, 2 норвежцев и эстонца. Все они были приговорены к смерти за саботаж.

Полевая штаб-квартира

15 января 1944 года

10 января Гиммлер неожиданно вызвал меня в штаб-квартиру, так как его здоровье ухудшилось. После предшествовавших напряженных недель мне очень хотелось провести с комфортом несколько дней в Харцвальде, куда я привез из Швеции кофе и шоколад – предметы роскоши, без которых давно вынужден был обходиться.