Мариан Подковиньский - В окружении Гитлера

Весной 1931 года наскоки гитлеровцев на Брайтинга зашли так далеко, что издатели газеты решили обратиться непосредственно к Гитлеру. Брайтингу это не составило особого труда. С 1928 по 1930 год корреспондентом его газеты в Мюнхене работал д-р Отто Дитрих, один из близких к Гитлеру журналистов. Дитрих, кроме всего прочего, посылал Брайтингу «конфиденциальные донесения», касающиеся политики Гитлера, ибо он был своим человеком в мюнхенском «коричневом доме», поддерживая близкие отношения с Гессом и другими видными фашистскими деятелями того времени. И, когда Дитрих ушел из «Лейпцигер нейестен нахрихтен», чтобы возглавить орган НСДАП в Рейнской области — «Эссенер национальцайтунг» (газету Геринга), он продолжал поддерживать дружеские связи с Брайтингом. Тут важно заметить: газета Геринга пользовалась материальной поддержкой некоторых промышленников Рурского бассейна (в частности, Тиссена). А Дитрих, женившись на дочери д-ра Рисманна-Гроне, издателя крупной газеты финансовых кругов «Рейниш-Вестфелише-цайтунг», мог оказывать НСДАП большие услуги и постоянно держать Гитлера в курсе всего того, что происходило в кругах тузов рейнской индустрии. Будучи зятем влиятельного издателя, Дитрих ловко вел гитлеровскую пропаганду в Рурском бассейне. В 1931 году Гитлер решился назначить Дитриха руководителем пресс-службы НСДАП. (В 1937 г. Дитрих возглавил пресс-службу имперского правительства и стал одним из самых близких к Гитлеру людей.)

В 1931 году Дитрих, таким образом, мог организовать Брайтингу столь нужную тому встречу с Гитлером. Ибо оба они были заинтересованы в поддержании давно уже установившихся между ними дружеских отношений.

Благодаря вмешательству Дитриха Гитлер согласился принять в «коричневом доме» главного редактора «Лейпцигер нейестен нахрихтен» Рихарда Брайтинга, дабы выслушать его жалобы на поведение гитлеровской «Фрайхайтскампф» в Дрездене. У фюрера, разумеется, была и своя цель.

Гитлер прекрасно понимал, что хотя его печать в состоянии шантажировать соглашательские или трусливые слои мелкой буржуазии и даже вымогать у них денежную помощь, но без крупной и солидной правобуржуазной прессы НСДАП не получит доступа к тем кругам, которые располагают серьезным политическим влиянием и большими деньгами. Гитлер знал, что, если ему удастся добиться благосклонности такой прессы или же, на худой конец, ее доброжелательного нейтралитета, это откроет ему пути к подлинным центрам власти. Его тактика состояла тогда в том, чтобы противников сделать своими временными или формальными союзниками. Уверениями в желании легально прийти к власти Гитлер старался завоевать симпатизирующие ему круги консервативных и негитлеровских правых сил, хотя их влияние в рейхстаге стремительно уменьшалось в результате поляризации политической жизни в Веймарской республике.

Гитлер знал также, что некоторые тезисы нацистских ораторов, производившие впечатление на обнищавших националистов и люмпенов из CA и доводившие их до исступления, были слишком неприятны для ушей промышленников и банкиров, и тем более для тех, кто был связан с тяжелой индустрией, которую гитлеровцы периода «бури и натиска» обещали национализировать.

Вождь НСДАП понимал, что так не завоевать политического доверия ни магнатов Рурского бассейна, ни юнкерства, которых, прибегая к классовой демагогии, отдавали на съедение штурмовикам. Поэтому, идя на личные контакты с избранными политиками и журналистами, Гитлер прибегал к совершенно иной тактике. Он предпочитал доверительные беседы, в ходе которых открывал свои сокровенные планы и намерения, беря с терпеливых слушателей — не без умысла — обещание молчать. Он как бы хотел втянуть их в заговор против «веймарской системы», которая им тоже была не по вкусу, но которую они либо не решались, либо не могли свалить сами.

Таким именно изощренным способом, играя на ненависти власть имущих к коммунизму и зарождавшейся демократии, Гитлер стремился создать у своих собеседников впечатление, будто охотно предоставит им свои «добрые услуги» в общей борьбе против ненавистной республики. Он не обрушивал на них свои митинговые лозунги, а развивал перед собеседниками далеко идущие планы, которые каждый немецкий националист вынашивал в те времена в сердце. Потому-то Гитлер и требовал от своих гостей хранить молчание, ибо предание его мыслей и целей гласности могло бы повредить ему во мнении его сторонников. А он готовился к новой предвыборной кампании.