Вальтер Варлимонт - В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945

Правда, Гитлер пришел к такому решению после долгих размышлений. Правда и то, что без такой помощи 1-й танковой армии на востоке, оказавшейся в тот момент в котле у северного подножия Карпат, не удалось бы избежать окружения [262]. Но это не меняет дела, поскольку ввиду угрозы, нависшей над западом, германское Верховное командование ни в коем случае не должно было доводить все до такого критического состояния. Нарушив свои правила, Гитлер пошел в данном случае на риск, который можно было расценить только как авантюру. Если бы за все театры военных действий отвечал начальник Генерального штаба сухопутных сил, то такого никогда бы не случилось. Долю ответственности за это следует возложить на Йодля. Признаться, он давно уже отказался от любых претензий на то, чтобы в деталях заниматься обстановкой на востоке, то есть от одной из существенных составляющих своей работы. Тем не менее он сумел представить убедительные доводы для прекращения развала оборонительной системы на западе, которая так усердно создавалась и пока что не отвечала необходимым требованиям.

Даже в этом случае Йодлю так и не пришло в голову ни проконсультироваться со своим штабом, ни предоставить ему время или возможность высказать другую точку зрения. Он просто сразу после полуночи передал приказ Гитлера генералу фон Буттлару, представителю сухопутных сил в штабе оперативного руководства. Мнения главнокомандующего войсками на Западе вообще не спросили.

Ему, как и штабу оперативного руководства, только сообщили телеграфным текстом, какое пополнение он может ожидать на западе. 24 марта Йодль записывает: «Главнокомандующий на Западе получит 331-ю пехотную дивизию [ «Ван»] в полном составе к 15 апреля», а 25 марта: «Возвращаются (с Восточного фронта) дивизия СС «Адольф Гитлер» и, по возможности, 3-я горная дивизия. Оружие, транспорт и танки перебрасываются на запад». Это были всего лишь туманные указания, которые никто не собирался выполнять, поскольку ОКХ во главе с Цейцлером, что очень хорошо было известно Йодлю, обязательно найдет пути и средства обойти приказы о выводе измотанных дивизий с Восточного фронта.

Поэтому с самого начала было маловероятно, что, выполнив свою задачу, 2-й корпус СС с двумя полностью оснащенными танковыми дивизиями вернется на запад. Вполне вероятно даже, что Йодль сыграл определенную роль в принятии Гитлером решения задержать две эти дивизии на какое-то время, чтобы использовать их в качестве ядра для контрудара на южном участке Восточного фронта. Только 12 июня, почти неделю спустя после начала вторжения, Гитлер согласился, весьма неохотно, отказаться от нанесения этого контрудара и отдать приказ о возвращении этого корпуса на запад. Таковы факты. Тем не менее 31 августа 1944 года он заявил двум генералам: «Если бы у меня на западе были 9-я и 10-я танковые дивизии СС, такого [успешного вторжения], возможно, никогда бы не произошло. Не было у меня их из-за преступной, я должен повторить, именно преступной попытки осуществить здесь государственный переворот». (Он имел в виду 20 июля.)

Первая часть этого заявления, скажем, наименее спорная; все остальное – либо плод абсолютного беспамятства, либо великая и преднамеренная фальсификация истины. Кейтель, единственный из присутствовавших, кто знал, как все было на самом деле, промолчал.

Вскоре нам пришлось оставить, понеся тяжелые потери, Крым. 12 мая в четвертый, и в последний, раз германское Верховное командование нарушило все свои принципы и устроило облаву на те скудные силы, которые мы имели для защиты от вторжения. В этот день союзники возобновили наступление в Южной Италии. До тех пор по периметру «крепости Европа» не было больше наступательных операций, которые пророчил нам Йодль в своих стратегических теориях после высадки противника в Анцио, что, однако, не помешало нам промотать свои скудные резервы. Теперь уже, кажется, не приходилось сомневаться, что за этим наступлением противника стояла стратегическая задача помешать любой переброске немецких частей из Италии на запад. Гитлер по-прежнему был решительно настроен сражаться за «каждый метр территории», а его беспокойство по поводу утери престижа в результате неминуемого падения Рима означало, что его действия совпадали с планами противника в еще большей степени, чем можно было предполагать. Все планы вывода войск из Италии давно были забыты. Наоборот, в ту самую неделю, когда началось наступление, он бросил на юг войска из Венгрии и Дании в составе трех дивизий, а когда 25 мая противник успешно соединил южнее Рима основную линию фронта с плацдармом в районе Анцио, он преследовал его силами четвертой, неподготовленной, дивизии с юго-востока. Эти пляски под дудку противника достигли своего апогея 2 июня в приказе Гитлера перебросить в Италию 19-ю авиаполевую дивизию, которая долгое время контролировала самые опасные участки Западного фронта. Одновременно он забрал несколько батальонов тяжелых танков [263].