Наталья Лебина - Повседневная жизнь советского города - Нормы и аномалии. 1920–1930 годы.

К этому времени круг «идеальных типов» из числа политических деятелей сузился до предела. Развернувшаяся внутрипартийная борьба уже в середине 20-х гг. открыла период резкого низвержения личностей и личностных образцов. Одним из первых поверженных апостолов стал Л. Д. Троцкий — весьма авторитетный партийный лидер. Он был популярен в среде наиболее культурной части молодежи — студенчества. Хорошо знали его и в Красной армии, в политическом уставе которой в 1923 г. было записано, что «Троцкий — единственный организатор обороны социалистического отечества» [322] Цит. по: Борьба партии против троцкизма в послеоктябрьский период. М., 1969. С. 118. . Однако Троцкому не удалось укрепить свой культ в сознании населения. Он был обвинен в нападках на учение Ленина. Это, по меркам клерикализированного сознания масс, имело святотатственный характер. Ведь параллельно с обожествлением личности Ленина проходил и процесс канонизации его учения. Молодежь в большинстве своем воспринимала произведения создателя советского государства как некое священное писание, которое нельзя подвергать сомнению. В верности этому учению многие клялись в траурные дни смерти Ленина. Уже 30 января 1924 г. собрание молодежи Балтийского завода, например, приняло после доклада «Ленин и молодежь» резолюцию, где были следующие слова: «Спи спокойно, Ильич, мы не на шаг (так в источнике. — Н. Л.) не отступим от твоего учения» [323] ЦГА ИПД. Ф. К-157. Оп. 1. Д. 2. Л. 2. .

Позднее, в период партийной дискуссии 1924 г. большинство коммунистов и комсомольцев высказались против Троцкого именно потому, что он «извратил учение Ленина». Собрание комсомольцев Московско-Нарвского района приняло во многом знаковую резолюцию в феврале 1925 г.: «Наши некоторые товарищи еще питают кое-какие симпатии к т. Троцкому. Это понятно: за годы гражданской войны молодежь видела в Троцком главу нашей армии, но сейчас она поняла, к кому она питала такие горячие симпатии и кто хочет подменить учение Ленина своим учением — троцкизмом — то, конечно, и эта небольшая часть перестала верить и идти по ложному учению Троцкого» (Курсив мой. — Н. Л.) [324] Смена. 1925. 8 февраля. . Резолюция носит ярко выраженные элементы религиозно-культового отношения к учению Ленина и к попыткам его вольной интерпретации.

Этими же мотивами руководствовались многие молодые люди в период борьбы с «новой оппозицией», когда развернулась дискредитация Г. Е. Зиновьева как образца для личностного подражания. В первой половине 20-х гг. он был очень популярен именно в Ленинграде. Он участвовал в вечерах «спайки» с комсомольцами, руководил семинаром комсоргов крупнейших промышленных предприятий города [325] Иванов В. М. Из истории борьбы партии против «левого» оппортунизма. Л., 1965. С. 45.; Ацаркин А. Н., Галкова Д. Н. Комсомол в борьбе с троцкизмом (1923–1927 гг.). М… 1985. С. 90. . Популярны были и сочинения Зиновьева, они пропагандировались в комсомольской печати. Так, в заметке «Десять дней, которые должен прочесть комсомолец», опубликованной в «Смене» в сентябре 1924 г., рекомендовалось прочесть одно произведение Ленина и четыре брошюры Зиновьева [326] Смена. 1924. № 18. С. 24. . Не удивительно, что у ленинградской молодежи к середине 20-х гг. сложился четкий стереотип отношения к Зиновьеву — «Зиновьев — наш вождь, наш учитель», «старый коммунист, он вместе с Лениным работал» [327] ЦГА ИПД Ф. К-156. Оп. 1-а. Д. 9. Л. 34.; Ф. 4000. Оп. 6. Д. 425. Л. 12. . Этот стереотип свидетельствовал о стремлении к персонификации идеи коммунизма как об устойчивой ментальной советской норме.

В ходе начавшейся дискуссии 1924–1925 гг., как известно, верхушка ленинградской партийной и комсомольской организации выступила с поддержкой Зиновьева. Однако перелом в настроении партийно-комсомольской массы произошел очень быстро — в течение месяца. Ленинградцы, еще в декабре 1925 г. поддерживавшие Зиновьева, уже в январе 1926 г. осудили «новую оппозицию» и солидаризировались с решениями ЦК ВКП(б) и XIV съезда партии [328] Подробнее см.: Лебина Н. Б. Рабочая молодежь Ленинграда: труд и социальный облик (1921–1925 гг.). Л., 1982. С. 88–90. . Причиной столь резкой перемены настроения являлись религиозно-культовые представления населения о сути политической борьбы. Оппозиционеры в документах ЦК ВКП(б) и ВЛКСМ были представлены прежде всего как люди, пытающиеся «исправить» и «углубить» Ленина. В нормативных же суждениях комсомола, в частности, в резолюции декабрьского пленума, «всякое, хотя бы малейшее отступление… от точного смысла того, чему учит Ленин, грозит величайшей опасностью» [329] Товарищ комсомол. Т. 1. М., 1969. С. 205. . Этим же духом были проникнуты и решения XIV съезда партии и в особенности заключительное слово Сталина по политическому отчету ЦК [330] Сталин И. В. Собр. соч.: В 13 т. Т. 7. С. 353–391. . Обвинения в попытке как-то пересмотреть ленинское учение было вполне достаточно, чтобы многие сразу отшатнулись от тех, кого недавно считали своими учителями. Большинство и комсомольцев, и партийцев, участвовавших в дискуссиях, совершенно не разбирались в сути теоретических споров. Так, выступавший в марте 1926 г. на собрании, посвященном XIV съезду ВКП(б), комсомолец «Красного треугольника» сказал: «На нас указывают, что мы все не можем разобраться в решениях съезда. Да, мы нитак грамотные, чтобы разобраться в один день. Да, мы до сих пор уважали Зиновьева, пока он поступал правильно, по-ленински, а если он ведет ни туда, куда надо, то комсомол за ним не пойдет» [331] ЦГА ИПД. Ф. К.-156. Оп. 1. Д. 9. Л. 34. (сохранена орфография источника).