Андрей Аникин - Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса

Концепцией «экономического человека» Смит поставил вопрос колоссальной теоретической и практической важности: о мотивах и стимулах хозяйственной деятельности человека. И он дал плодотворный и глубокий для своего времени ответ на этот вопрос, если иметь в виду, что под его «естественным» человеком скрывался действительный человек буржуазного общества.

С проблемой мотивов и стимулов столкнулся и социализм, став из научной теории социально-экономической действительностью. С крушением капитализма, с полной ликвидацией эксплуатации человека человеком исчезли и чисто буржуазные стимулы хозяйственной деятельности человека.

Но чем может быть заменена страсть людей к обогащению, которая в конечном счете, как говорил еще Адам Смит, толкает вперед капиталистическое производство? Может быть, просто социалистическим сознанием, трудовым энтузиазмом, патриотизмом? Ведь капиталистов нет, заводы, фабрики и поля принадлежат народу, люди работают на себя…

Да, социализм порождает новые и мощные стимулы к труду и деятельности. В этом его величайшее преимущество перед капитализмом. Но полагаться только на эти новые стимулы значило бы загубить дело социалистического строительства. Они не появляются как но волшебству, а развиваются в ходе глубокого социалистического преобразования общества и самих людей, их психологии, морали, сознания. В обществе, где действует принцип распределения по труду, материальный интерес закономерно остается важнейшим трудовым стимулом. Разработанные на основе идей Ленина принципы хозяйственного расчета стали главным методом социалистического хозяйствования. Проводимая в последние годы в нашей стране экономическая реформа является углублением этих принципов в новых условиях развитого социалистического общества.

Политика laissez faire, или, как выражается Смит, естественной свободы, прямо вытекает из его взглядов на человека и общество. Если экономическая деятельность каждого человека ведет в конечном счете к благу общества, то ясно, что эту деятельность не надо ничем стеснять.

Смит считал, что при свободе передвижения товаров и денег, капитала и труда ресурсы общества будут использоваться самым рациональным, оптимальным образом. Свобода конкуренции была альфой и омегой его экономического учения. Она проходит красной нитью через все «Богатство народов». Этот принцип Смит применял даже к врачам, университетским профессорам и… попам. Если, мол, предоставить священникам всех вероисповеданий и сект свободно конкурировать между собой, не давать ни одной группе привилегий и тем более монополии, то они будут наиболее безвредны (а это, как он намекает, и есть их наивысшая эффективность).

Роль Смита заключается не в том, что он открыл принцип laissez faire, а в том, что он обосновал его с наибольшей основательностью и систематичностью. Хотя родился этот принцип во Франции, развить его до логического конца и положить в основу экономической теории должен был британец. Англия, превращавшаяся в самую развитую промышленную страну мира, была уже объективно заинтересована в свободе торговли. Во Франции мода на физиократическую теорию была в большой мере капризом просвещенных и либеральных аристократов и прошла очень скоро. В Англии «мода» на Смита превратилась в символ веры буржуазии и обуржуазившегося дворянства. Экономическая политика английского правительства на протяжении следующего столетия была в известном смысле осуществлением смитовой программы.

Первые шаги были сделаны еще при жизни Смита. Сохранился такой любопытный рассказ. В последние годы жизни Смит был уже знаменит. Будучи в 1787 г. в Лондоне, Смит приехал в дом одного знатного вельможи. В гостиной было большое общество, включавшее премьер-министра Уильяма Питта. Когда вошел Смит, все встали. По своей профессорской привычке он поднял руку и сказал: «Прошу садиться, господа». Питт на это ответил: «После вас, доктор, мы все здесь ваши ученики». Возможно, это только легенда. Но она правдоподобна. Питт действительно провел ряд мер в области торговли, по своему духу соответствовавших идеям «Богатства народов».

Смит нигде не формулирует свою программу по пунктам. Но это можно сделать без особого труда. Конкретно laissez faire у Смита означает следующее.

Во-первых , он требует отмены всех мер, ограничивающих, выражаясь современным языком, мобильность рабочей силы. Прежде всего речь идет о таких феодальных пережитках, как обязательное ремесленное ученичество и закон о поселении. Ясно, что объективный смысл этого требования заключается в обеспечении свободы действий для капиталистов. Но надо помнить об эпохе, когда писал Смит: британский рабочий класс в то время страдал еще не столько от капитализма, сколько от недостаточности его развития. Поэтому требование Смита было прогрессивным и даже гуманным.