Лидия Винничук - Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима

Лучше всего иллюстрирует это переписка Цицерона: его датированные письма и упоминания о том, когда, через какое время он сам получал известия, посланные ему его корреспондентами.

Так, в письме к Аттику, отправленном из Рима в середине мая 60 г. до н. э., Цицерон замечает: «Когда я за три дня до майских ид возвратился в Рим из помпейской усадьбы, наш Цинций (доверенное лицо Аттика. — Прим. пер. ) вручил мне твое письмо, которое ты дал ему в февральские иды» (Письма Марка Туллия Цицерона, XXVI). Из другого послания к Аттику: «Ты видишь, какие письма я получил… Ты мне не раз писал, что передал письмо рабам Ления; это письмо, помеченное днем за девять дней до октябрьских календ, Лений наконец вручил мне за два дня до февральских ид…» (Там же, CCXLIX). Иногда же письмо шло быстро: например, из Рима в Брундизий за 6 дней. Точно так же, будучи в Путеоланах, Цицерон 5 ноября получил одновременно два письма: одно, по его словам, было датировано 1 ноября, а другое послано на день раньше (Там же, CCCCXLIV, 1).

Примеров таких можно было бы привести много, и все они подтверждают, как затруднена и ненадежна была даже та почтовая связь, которую осуществляли опытные и верные рабы-письмоносцы. Не могло быть полной уверенности, что послание дойдет до адресата: Цицерон не раз упоминает о письмах, которые были ему посланы, но которых он не получал. Трудно было рассчитывать на безусловное сохранение тайны переписки, поэтому, когда речь шла о делах политических, о тонких интригах, применяли условленные шифры. В письме к Аттику Цицерон сообщает псевдонимы, которые он будет использовать вместо подлинных имен, если не будет достаточно уверен в посланцах, с которыми передаст своему другу письмо. «Ты поймешь, — заверяет он своего корреспондента. — Тебя я буду называть Фурием, а себя Лелием» (Там же, XLVI, 5). В эпоху, когда почтовая связь была исключительно частным делом граждан, никто не нес формальной ответственности за то, что письмо или посылка не были вручены адресату. Вдобавок посланец мог быть и не виноват в пропаже корреспонденции, а иногда и сам нес убытки, ведь одной из наиболее частых причин пропажи бывало нападение грабителей или морских разбойников, кораблекрушение и другие несчастья. Случалось, что письма все же доходили до адресата, но настолько поврежденные, намокшие, истрепанные, что их невозможно было прочесть.

Государственную систему почтовой связи — «курсус публикус» — ввел только Октавиан Август. Система эта основывалась, по всей видимости, на образцах, почерпнутых в царстве Птолемеев в Египте. Первым этапом организации почтовой службы стало создание сети почтовых станций на важнейших трассах Римского государства. Персонал этих станций состоял из молодых, сильных рабов, задачей которых было дойти быстрым шагом, а по возможности и бегом до следующей станции и передать корреспонденцию смене — письмоносцам, обязанным в свою очередь доставить ее до ближайшей следующей станции. Эта система заметно напоминала персидскую. Вскоре пеших гонцов заменила конная почта, и соответственно возникли станции двух типов. На одних станциях меняли лошадей или мулов, поэтому там размещались и конюшни, и хранилища для кормов. На других станциях люди, везшие почту, могли отдохнуть и переночевать — там все было оборудовано для ночевок усталых «почтальонов». Между двумя станциями второго типа располагались на дороге семь или восемь станций для смены лошадей.

Если адресат жил в местности, не охваченной сетью станций, то доставить ему корреспонденцию обязаны были тамошние жители на своих подводах, поскольку почта была государственной, а население провинций несло великое множество разнообразных повинностей в пользу государства. (Так, письмо, отправленное из города Мизены неким моряком средиземноморского римского флота, должно было, согласно пометке на обороте листа, при посредничестве одного из воинских начальников в Александрии дойти до Филадельфии в Верхнем Египте.) Все это свидетельствует о том, какого размаха достигла в Римской державе и как хорошо была организована почтовая служба. В нее поистине было вовлечено все население: жители тех мест, где располагались почтовые станции, обязаны были за определенную плату поставлять корм для лошадей и мулов. С одной стороны, это обеспечивало населению постоянный спрос на многие продукты их труда, но, с другой — ставило его в зависимость от недобросовестных чиновников, забиравших корма, не считаясь ни с временем года, ни с положением отдельных хозяйств. В неурожайные годы чиновники не упускали и возможность нажиться путем спекуляций: скупая у населения корма по твердо установленным ценам, они продавали затем овес или ячмень по ценам куда более высоким — за счет снабжения станций. Повинности, которые несли местные жители в пользу государственной почтовой службы, бывали подчас настолько тяжелы, что само слово «ангария», заимствованное из Персии для обозначения организации почтовой связи, стало в эпоху Римской империи синонимом гнета и притеснений.