Герберт Фейс - Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились

Именно в этот день британский военный кабинет принял решение, что операция по высадке через Ла-Манш будет осуществляться только в случае выполнения всех требуемых условий. По всей вероятности, именно по этой причине Черчилль сделал все возможное, чтобы текст официального заявления не рассматривался как окончательное и бесповоротное решение. Он лично передал Молотову меморандум в адрес советского правительства в следующей редакции: «Мы ведем приготовления для высадки на континент в августе или сентябре 1942 года. Как уже объяснялось, отсутствие необходимого количества транспортных судов ограничивает масштабы операции по высадке десанта. Однако понятно, что мы не будем любой ценой участвовать в операции, которая может закончиться катастрофой, и не допустим, чтобы у врага появилась возможность торжествовать победу. Нельзя заранее сказать, окажется ли эта операция выполнимой. А поэтому мы не можем давать обещаний, но, как только убедимся в подготовленности этой операции, без колебаний приступим к ее выполнению».

Помимо этого, Молотов уже не раз слышал разговоры британских и американских военных, в которых они выражали серьезные сомнения относительно возможности успешного вторжения через Ла-Манш в 1942 году. Но пока еще, и в общих и в частных беседах. Молотов продолжал вести себя так, как будто вопрос был практически решен. Поэтому, выступая 18 июня на внеочередной сессии Верховного Совета, приуроченной к его возвращению из Лондона. Молотов начал выступление со слов Идена, сказанных государственным секретарем при подписании соглашения: «Никогда прежде в истории двух наших стран не наблюдалось такого тесного сотрудничества и взаимопомощи, как сейчас». А далее Молотов продолжил: «Как и следовало ожидать, серьезное внимание на переговорах в Лондоне и в Вашингтоне уделялось проблемам второго фронта. Результатом этих переговоров явились англо-советское и советско-американское коммюнике. В обоих коммюнике отмечается, что в процессе переговоров „достигнуто полное взаимопонимание относительно неотложных задач, связанных с открытием в Европе второго фронта в 1942 году…“ Будем надеяться, что наш общий враг скоро на собственном опыте испытает результаты все возрастающего военного сотрудничества трех великих держав».

Адмирал Стэндли, американский посол в Советском Союзе, на следующий день застал Молотова, придающего особое значение заявлению относительно второго фронта, откровенно ликующим. «Это может означать победу в войне в 1942 году, а уж в 1943-м – наверняка, – говорил он, находясь в Вашингтоне». Советская пресса и радио уверяли советских людей, что операция по высадке войск вот-вот начнется.

События, происходившие в тот момент, объяснить не так-то просто. По всей вероятности, сообщениям о том, что Япония готовится напасть на Россию, Вашингтон доверял только наполовину. Но вероятно, опираясь на ошибочные донесения военной разведки, президент начал действовать слишком поспешно. Возможно, он разглядел шанс предпринять действия, которые докажут Сталину, что Соединенные Штаты настоящий союзник, хотя до сих пор и не облегчили положение Красной армии, высадившись во Франции.

17 июня, через шесть дней после опубликования заявления относительно второго фронта, Рузвельт отправил Сталину послание, в котором говорилось, что есть все основания полагать, что японцы собираются приступить к осуществлению операций в советских территориальных водах. «Мы готовы, – говорилось в послании, – в случае нападения оказать вам поддержку с воздуха». Президенту было приятно узнать от Литвинова, что Сталину понравилась идея полетов американской авиации с Аляски на западный передний край через север России. Ввиду безотлагательности этих вопросов президент предлагал Объединенному штабу немедленно начать проведение секретных переговоров.

Не имея никакой информации относительно нападения японцев на Советский Союз, Сталин мог решить, что президент пытается тем самым отвлечь его внимание от Франции, и потому в течение двух недель никак не реагировал на послание президента. Тем временем посол Стэндли решил предупредить президента, направив ему послание следующего содержания: «Принимая во внимание, что народ и советское правительство поверили в серьезность обязательств со стороны Соединенных Штатов и Великобритании в части открытия второго фронта в 1942 году, я уверен, что, если в скором времени фронт не будет открыт, вера этих людей в наше искреннее желание оказать помощь России и действовать сообща будет окончательно подорвана, что нанесет невероятный вред антигитлеровской коалиции».