Самым худшим для синдонистов стали всевозможные шутки, вызванные данными радиоуглеродной датировки. Начали появляться карикатуры; в телепередачах типа «Вылитый портрет» замелькали иронические выпады и анекдоты. Своего апогея разоблачительная шумиха вокруг Плащаницы достигла в экспозиции выставки, устроенной Британским музеем: «Фальшивка: искусство обмана». Когда Рекин Траст в интервью от 5 ноября 1988 г. представил Яна Вильсона как человека, «наибольшую известность которому принесла его книга «Туринская Плащаница», большая аудитория, состоявшая из респектабельных, интеллигентных людей, разразилась ироническим смехом. В ответ он тоже улыбнулся, но никто не дал себе труда выяснить истинную природу его чувств.
Такова была общественная атмосфера в тот момент, когда мы начали работу над книгой, ибо вопрос о радиоуглеродной датировке чрезвычайно заинтриговал нас. Мы оба какое-то время назад были увлечены изысканиями о тайне Туринской Плащаницы, и новая информация ещё более усилила наш интерес к этой теме. В наших головах уже брезжила неясная идея о том, что изображение на ткани было получено при посредстве некой неизвестной формы выброса энергии, но это, разумеется, само по себе ещё не могло являться доказательством, что данная ткань действительно является погребальной пеленой Иисуса Христа. Для нас выводы радиоуглеродной датировки просто добавили новые грани к уникальности этого артефакта. И если в нашей жизни действительно был момент, когда Пикнетт и Принс стали синдонистами, то это произошло именно тогда.
Мы неожиданно для себя самих обнаружили, что идём рука об руку с верующими, признающими подлинность Плащаницы. Нам казалась нелепой сама возможность огульного отрицания реликвии. В конце концов, существовал целый ряд вопросов, на которые необходимо было ответить, и после того, как было доказано, что Плащаница – подделка, число их заметно возросло. Чем можно объяснить эффект негатива? Если это рисованное изображение, как то утверждает радиоактивная датировка, то где же следы краски? Был ли в действительности распят человек, изображённый на ткани? А если да, то кем был этот несчастный натурщик? И наконец, какой средневековый фальсификатор обладал достаточными познаниями, мастерством и выдержкой, чтобы создать для потомства столь шокирующую шутку?
Помимо всего прочего, чувство шока присутствовало даже у таких людей, как мы, у которых духовный центр не подвергся особым искажениям. Это не был грубо состряпанный подлог; это не была «реликвия», которую можно поставить в один ряд с многими тоннами щепочек от «Истинного Креста Господня». Её нельзя даже назвать «произведением искусства», ибо совершенно неизвестно, какого рода «искусство» было использовано при её создании.
Будучи признана подделкой, Туринская Плащаница превратилась в совершенно уникальную в своём роде еретическую реликвию, созданную кем-то, наделённым извращённой страстью к труду, невероятным вниманием к деталям и мастерством, равного которому не знает история. И если вы в состоянии «переварить» все эти условия, тогда вас поистине ничто не сможет удивить.
Итак, мы попались на крючок.
И всё же мы хотели бы сделать одно замечание. Нам, несмотря на слухи об обратном, не хотелось бы, чтобы к делу примешивалась наша личная заинтересованность. К сожалению, это для нас – нечто большее, чем просто замечание на полях.
В тот самый день, когда Ян Вильсон был публично осмеян за свою книгу о Плащанице, в числе публики, собранной Рекином Трастом, была и Линн (имеется в виду Линн Пикнетт, одна из авторов этой книги. – Пер. ). Чтобы выправить неловкую ситуацию, спустя три недели после эфира Линн установила с Вильсоном контакт, продолжавшийся целых два года. Единственная причина упоминания об этом неловком эпизоде – показать, что Линн спустя год после оглашения выводов радиоуглеродной датировки проявляет к Плащанице ещё больший, чем прежде, интерес.
При этом необходимо отметить, что сам Вильсон выступал в поддержку проведения радиоуглеродной датировки, заметив в своём известном бестселлере 1978 г.: «…существует научный метод… который способен внести окончательную ясность в вопрос о том, возникла ли Плащаница в XIV в. или же она относится к гораздо более ранней эпохе». За два года до исследований Вильсон опять высказался в пользу их проведения, заявив: «Если будет доказано, что Плащаница создана в XIV в., это потребует радикального пересмотра взглядов тех, кто, как и автор этих строк, поддерживают мнение о её подлинности».
Читать дальше