Майкл Карлей - 1939. Альянс, который не состоялся, и приближение Второй мировой войны

«Слегка коснувшись, как он обычно делает в разговоре со мной британской слабости (в отличие от своей привычки при беседах с французским представителем), он сказал, что Франция практически обречена: она была, по его сведениям, наводнена германскими агентами, лишена единства и стабильности и практически отдана на откуп разного толка политическим лидерам, к которым он не испытывал никакого доверия. В не столь уж отдаленной перспективе он видел в Европе только Германию — от Бискайского залива до советских границ — уже непосредственно соприкасающуюся с Великобританией и Советским Союзом. Но даже это не удовлетворит германских амбиций, и атака при этом, сказал он, счастливо улыбаясь, будет направлена вовсе не на восток». 79

Литвинов в своем отчете решил умолчать о взгляде на Францию и своей счастливой улыбке при мысли о том, что гитлеровские армии двинутся на запад. Это были личные чувства Литвинова, без сомнения разделяемые многими из его коллег. Зато излив свою желчь, он вплотную приступил к работе. И официальное советское дружелюбие к Хадсону и его партии было сполна подкреплено визитами в театр, роскошными обедами и приемами. 80

Следующий разговор Хадсона, Сидса и Литвинова состоялся во время антракта в театре. Отчет Литвинова об этом разговоре довольно объемист, дискуссия должно быть захватила порядочно второго акта. Британцы показали ему короткую телеграмму, которую они отослали или собирались послать в Лондон. Литвинов выразил сомнение, содержание часовой беседы можно ужать до восьми-десяти строк. «Инсценировка проверки правильности записи на меня произвела впечатление зондажа о нашей готовности идти вплоть до военного союза или взаимной военной помощи, хотя во время первого разговора Хадсон оговаривался, что военный союз отнюдь не имеется в виду». Затем последовал длинный разговор, касавшийся Польши, Румынии и различных торговых вопросов. В самом конце, когда Хадсон намекнул, что Британия вполне могла бы обойтись вообще без торговли с Советским Союзом, терпение Литвинова изменило ему. Такие разговоры, заметил он, могут дать результат в переговорах с малыми странами, а две великие державы на самом деле могут обойтись без взаимной коммерции. Поэтому лучше сосредоточиться на соглашении, выгодном для обоих стран. А в более общем плане «Сидс и Хадсон оба стали жаловаться на замечаемое с нашей стороны недоверие к Англии, на наше нежелание понять, что английское правительство желает порвать со своей прошлой политикой и начать новую».

Литвинов пришел к выводу, что Хадсон приехал в Москву только с целью прощупать советское правительство на предмет его готовности к сотрудничеству и заключению возможного военного договора; возможно, для выяснения еще каких-нибудь особенных советских предложений. «Это, конечно, не значит, что Англия уже теперь стремится к такому соглашению, Англия желает лишь иметь все элементы для принятия решения в будущем при подходящих обстоятельствах». 81 Кроме того, Хадсон вел продолжительные переговоры с Микояном по вопросам торговли, и хотя никаких конкретных соглашений из этого не последовало, полностью неудачными назвать их тоже нельзя. По политическим вопросам Хадсон встречался еще и с Потемкиным, и во время этой беседы уже ближе держался линии Ванситтарта. Возможно, он был испуган раздражением Литвинова по поводу беспредметности их дискуссий. Хадсон сказал Потемкину, что по его мнению война с нацистской Германией неизбежна, и встретить эту войну лучше бы, имея прочный англо-франко-советский альянс. Еще Хадсон сказал, что Британия могла бы послать во Францию девятнадцать дивизий, что явилось несомненной новостью для королевского генерального штаба, потому что он мог до сих пор послать только две дивизии. А дальше разговор вертелся вокруг разных общих мест, вполне в духе послеобеденной беседы. В отчете о беседе Потемкин довольно резко заключил, что миссия Хадсона, «начатая без серьезной подготовки с его стороны», закончилась по сути провалом. Потемкин сравнил Хадсона с гоголевским Хлестаковым, мелким чиновником, которого приняли за важную персону. 82

Литвинов сообщил Майскому о провале миссии. Дело усугубило, отметил Литвинов, опубликование сообщения ТАСС, которое «сильно испортило настроение англичан, да и наше тоже». 83 Это коммюнике включало место, где говорилось, что дискуссии касались и вопросов международной политики. Когда Кадоган узнал об этом в Лондоне, он немедленно телеграфировал Сидсу, что пассаж о политических дискуссиях крайне нежелателен и должен быть устранен, хотя ТАСС уже распространило коммюнике. Теперь рассчитывать было не на что, кроме как на резко отрицательную позицию Кадогана, которая могла только усилить раздражение и подозрительность со стороны Советского Союза.