Майкл Карлей - 1939. Альянс, который не состоялся, и приближение Второй мировой войны

Польский отказ подписать четырехстороннюю декларацию вызвал раздражение французов. Генеральный секретарь французского министерства иностранных дел Леже считал, что Бек «просто лживый циник» который не брезгует никакими средствами, чтобы «втереться в доверие к Германии, даже за счет Румынии. Его политика «была отнюдь не лучшего качества... и... ради своей страны и собственного интереса он хотел лишь избавиться от возникавших в данный момент трудностей, пусть даже став вассалом (может быть и главным) на службе у новоявленного Наполеона». 68 Эта оценка оказалась не так уж далека от истины: 25 марта Бек, не оповестив никого, предложил Гитлеру компромисс, касавшийся Данцига — немецкого портового города, находившегося под управлением комиссара от Лиги Наций — и польского коридора. По Версальскому договору Данциг получил статус «вольного» города. Примерно так же, чтобы дать Польше прямой выход к Балтийскому морю, был образован польский коридор; но тем самым Восточная Пруссия была отрезана от остальной Германии. Это была давняя обида немцев, которая не давала им покоя еще задолго до 1933 года; и Гитлер был полой решимости наконец развязать этот вопрос. Бек надеялся, что если пилюлю подсластить заверениями в неуклонной антирусской и антикоммунистической направленности польской политики, то по Данцигу можно достичь компромисса. 69

Ноэль, французский посол в Варшаве, неоднократно повторял в январе 1939 года, что многие поляки боятся немцев меньше, чем русских и, поставленные перед выбором, они скорее пойдут на сотрудничество с Германией. Ноэль упоминал также о словах советского военного атташе, который заметил, что поляки скорее дадут разгромить себя, чем примут советскую помощь. Исповедуя терпение, Ноэль считал, что с поляками можно договориться методом убеждения. 70

Вопрос о том, разрешит ли польское правительство Красной армии пройти через свою территорию, чтобы встретиться с нацистским противником, был далеко не нов. Он стал ключевым вопросом в 1938 году, хотя и раньше французские и британские дипломаты предупреждали о его серьезности. Советские войска, отмечал Пайяр, однажды войдя на территорию Польши, могут и не захотеть с нее уходить. Польское правительство, захватив в 1919—1920 гг. часть советской территории, небезосновательно опасалось, что Советы в одни прекрасный день захотят вернуть ее назад. И вовсе не удивительно, что сэр Говард Кеннард, британский посол в Варшаве, отмечал после Мюнхена, что коллективная безопасность разбилась о польскую несговорчивость. 71

Британцы были больше, чем французы склонны следовать советам посла Ноэля о терпении. И хотя британское правительство очень скептически отнеслось к захвату поляками Тешина, их отношение к польской политике в целом в марте 1939 года можно было охарактеризовать словами: пусть прошлое остается в прошлом. Но не так-то легко было убедить в этом Леже, хотя один из клерков Форин офиса отмечал, что французы были всегда слишком суровы к полковнику Беку. 71 Леже советовал британцам разговаривать с поляками «очень ясным и твердым языком», как это делал французский посол Корбен. «Тот считал, что на поляков нужно оказывать настолько жесткое давление, насколько они способны выдержать, вплоть до угроз лишить их всякой помощи». Но строгий язык не был характерен в последние годы и для самой Франции, обрести его вновь было не так просто. Леже сетовал, что он «окружен недомолвками». Вина за многие из них лежала на нем самом, хотя Леже был прав, говоря британскому поверенному в делах в Париже, что Франции и Британии не следует особенно считаться с теми правительствами, теми «следствиями» их политики, с которыми они собирались консультироваться. «А иначе получится, что повозка будет бежать впереди лошади. Эти правительства присвоят себе право решать, как к ним следует относиться, исходя из намерений Франции или Великобритании». 73

Так оно и получалось: хвост до сих пор продолжал вилять собакой. Причины этого были те же самые, что и во время мюнхенского кризиса. Бонне говорил британцам, что было бы «неплохо, если бы Польша и Румыния согласились принять советскую помощь. Но важно было и то, чтобы не дать Польше (а еще важнее — Румынии) предлога выйти из соглашения из-за России». 74 У Чемберлена были сходные мысли: он ведь не мог винить поляков за отказ сотрудничать с Советским Союзом. Это сотрудничество могло вызвать ответные меры со стороны Германии. И что тогда оставалось делать Британии и Франции? «Это все равно, что посылать человека в логово льва со словами: "Не волнуйся, если лев сожрет тебя; после этого я найду ему хорошее оправдание"». И Чемберлен приходил к таким выводам: