Роже Каратини - Катары

Новый епископ начал с того, что выплатил долги своего предшественника, а затем взялся насаждать католические порядки в тулузском графстве, где вместе с испанским епископом Осма, святым Домиником и настоятелем Сито, Арнаутом Амори, участвовал в кампании «собраний-споров» с катарскими проповедниками; но единственным результатом было то, что им удалось довести до фанатичного исступления нескольких лангедокских католиков и затем в течение пяти лет, впрочем, безуспешно, пытаться натравить их на еретиков, о чем напоминает читателям Гильем из Туделы в самом начале своей «Песни о крестовом походе»:

Скажу, коль Бог благословит, что эти люди злей,

Чем яблоко грызущий червь, гнилых плодов гнилей,

Ведь слышим мы уже пять лет их непотребный лай.

Совсем у Господа от рук отбился этот край!

Чем в схватке яростней глупцы, тем ближе бездны край,

Ведь им, пока идет война, не будет, так и знай,

Пощады на земле.

В течение этих пяти лет Церковь не решалась дать начало трагедии, которой обернулся бы истребительный крестовый поход против еретиков, теоретически предложенный папой Александром III в его анафеме 1179 года: стратегия «собраний-споров» ни к чему не привела, если не считать того, что она дала возможность окситанским епископам понять, насколько еретики многочисленны и насколько велики те средства защиты, коими они располагают. Теперь папа Иннокентий III, равно как и те легаты, которых он держал в графстве Тулузском и на других землях юго-западной Франции, отступали перед моральной ответственностью за войну.

Но что это могла быть за война, с кем на деле предстояло воевать? Против кого следовало выступить в поход? Против сеньоров-католиков, приютивших еретиков в своих владениях? Это не имело бы ни малейшего смысла: воевать следовало хозяевам этих земель, например графу Раймонду VI Тулузскому... Но каким образом принудить его к этому? Под угрозой отлучения в случае, если он этого не сделает? Или призвать к крестовому походу против лангедокских еретиков? Этого нельзя было делать, поскольку все лангедокские сеньоры были вассалами короля Франции, который никогда не допустил бы присутствия каких бы то ни было чужеземных войск в их владениях: окситанская часть Франции не была турецкой провинцией, подобно Палестине. А главное и прежде всего — какой casus belli [51] Повод к войне (лат.). здесь можно было отыскать?

Случай и человеческая жестокость позаботились о том, чтобы его предоставить. Мы помним, что в 1204 году легат Пьер — или Пейре — де Кастельно отлучил от церкви графа Тулузского. Этот приговор был подтвержден папой три года спустя, 29 мая 1207 года. И вот что случилось с легатом через несколько месяцев после этого папского подтверждения, 15 января 1208 года:

[...] Пейре де Кастельно тогда Господень путь привел

В Прованс, где он своим трудам последний счет расчел

С Тулузским графом и того от Церкви отлучил,

Ведь граф соседей разорял и грабежи чинил.

Но графский конюший один все в темноте бродил

И, сердцем злобу возлюбя, от графа милость ждал.

Он свой предательский кинжал прелату в бок всадил,

Убил де Кастельно, затем, дурных наделав дел,

Избрал убежищем Бокэр, лен графа и удел.

Но перед смертью к небесам всё руки возводил

Благочестивый Кастельно и Господа просил,

Чтоб неразумному слуге тот смертный грех простил;

И перед Богом и людьми убийство отпустил.

Он причастился, лишь петух вновь утро возвестил;

Его душа слетела с уст, лишь край небес зардел, —

И всемогущий наш Господь ее в раю призрел.

Над мертвым телом в Сен-Жиле всю ночь огонь горел,

И на святых похоронах весь клир молитвы пел.

На этот раз решение было принято. Когда папа Иннокентий III весной 1208 года узнал об убийстве своего легата, он находился в Латеранском дворце, где как раз и беседовал о положении Церкви в Лангедоке с дюжиной кардиналов и братом Арнаутом, настоятелем Сито, с чьими суждениями весьма считался. Война всем казалась неизбежной, и несколько дней спустя с папских уст слетел краткий и сухой, отданный на латыни приказ: «Истребить всех мятежников от стен Монпелье до ворот Бордо!» Брат Амори тотчас и решительно разъяснил этот приказ в словах, донесенных до нас автором «Песни о крестовом походе», который рассказывает, какие безжалостные меры были приняты в тот день папой Иннокентием III для того, чтобы, по просьбе цистерцианца, покончить с лангедокскими еретиками: