Эрнст Добльхофер - История письма - Эволюция письменности от Древнего Египта до наших дней.

После гастрольной поездки по Португалии и Испании Бельцони, всегда тщательно избегавший военных свалок на континенте, ретируется на Мальту. Здесь он предлагает свои услуги в качестве строителя водных сооружений агентам египетского паши Мухаммеда Али и как специалист-гидролог становится желанным гостем будущего державного владыки страны на Ниле.

Было бы, конечно, интересно проследить и далее необыкновенный жизненный путь этого человека. Однако мы вынуждены ограничиться описанием того решающего вклада, который Бельцони, не подозревая об этом, внес в историю дешифровки египетских иероглифов.

Работая в Египте, Бельцони заслужил славу отличного специалиста по транспортировке. Он брался за все, и если было нужно — делал это своими собственными руками. Только ему одному можно было поручить отправить по Нилу сброшенный с пьедестала обелиск длиной 26 футов. И он сделал это по поручению английского коллекционера Уильяма Джона Бэнкса, друга Байрона, — к возмущению французского генерального консула Дроветти, едва выпустившего обелиск из своих рук. Опять памятник попал к англичанам — и опять ему будет суждено утвердить славу французских исследователей.

Посетив остров на Ниле, Филэ, Бэнкс обнаружил там то, что осталось сокрытым от взоров других: цоколь с греческой надписью, на котором первоначально стоял сброшенный затем обелиск, испещренный иероглифами. Иначе говоря, цоколь и обелиск некогда составляли единое целое. А греческая надпись на цоколе содержала имя Клеопатры.

Неутомимый в поисках, Бэнкс уже в 1815 гаду скопировал иероглифы обелиска. Сам камень стал доступен через год Юнгу, однако Юнг так ничего и не смог от него добиться.

Тем временем Шампольон работал как одержимый, и этому не могло помешать ни лишение политических прав, ни ослабленное здоровье. Он хочет вызвать на разговор мертвых — склоняется над написанными иероглифами и иератическим письмом, Книгами мертвых, которые были найдены в гробницах и затем опубликованы в роскошных томах французского «Описания Египта». Вновь и вновь сравнивает он отдельные знаки обоих видов письма, сопоставляет их — утомительная и кропотливая работа. Но в мае 1821 года он ее завершил. Теперь он может передавать демотический текст, знак за знаком, иератическим письмом и это последнее — иероглифами, на что никто до него не был способен. Сколь велика и труднопреодолима пропасть между демотическим письмом и обоими другими видами письма, показывает наглядно рис. 42.

Рис. 42. Эволюция египетского письма. (1) Иероглифическое письмо, 1500 г. до н. э.; (2) иератика, 1300 г. до н. э.; (3) демотика, 400–100 гг. до н. э.

И вот, переходя через эту пропасть, Шампольон внезапно почувствовал под ногами твердую опору. Он познал то главное, что разом покончило со всеми прошлыми ошибками и нанесло смертельный удар коварному иероглифическому бесу. И опять мы может только разводить руками и удивляться: как просто, как ясно! Да ведь это же само собой разумеется!

И надо же было случиться, что именно в день своего рождения, 23 декабря 1821 года, у Шампольона возникла счастливая идея пересчитать в Розеттской надписи все знаки иероглифического текста и все слова греческого. Оказалось, что 486 греческим словам соответствовало 1419 иероглифов! Иероглифы не могут быть ни словами-знаками, ни идеограммами, ни символами — для этого их число слишком уж велико! Вот что железной логикой фактов доказывали его расчеты.

Она почти осязаема теперь — дешифровка, цель жизни исследователя, к которой он неуклонно шел через бури своего времени, через болезни, преследования и лишения; он видит ее; еще немного — и она, как спелый плод, упадет в его руки.

Рис. 43. Разбор имени Птолемея по Шампольону.

Рис. 44. Картуш Клеопатры и разбор содержащихся в нем иероглифов.

Шампольон заставляет демотические знаки, звуковое значение которых он знает из греческого, проделать обратный путь, передавая их сначала иератическим, а затем иероглифическим письмом. Пробным камнем и здесь служит ему овал с именем Птолемея. Он выясняет, что это имя и в иероглифическом тексте написано по звуковому принципу, находит ошибку Юнга, читает теперь не «Птолемайос» , а в соответствии с законами египетского языка — p-t-o-l-m-i-s , «Птолмис». Этот богатый урожай был собран в основном еще в Гренобле. В 1821 году тяжелобольной Шампольон привез весь материал в Париж. Выводы нуждались в подтверждении; чтобы заставить замолчать сомневающихся, требовалось убедительное доказательство.