Тадеуш Квятковский - Семь смертных грехов

Брат Макарий не упустил случая: раскрыл мешок и принялся собирать пожертвования. Очевидцы веселого зрелища не скупились на подаяния. Понемногу толпа разошлась, все отправились по своим делам: купцы - обманывать, бабы шлепать своих докучливых сорванцов, мужики - глазеть на прилавки, городские советники - разбирать дела о неверности жен. А мешок тем временем наполнился и потяжелел. Поэтому брат Макарий поручил; нести его отважному школяру, в награду разрешив ему взять язвы прокаженного, которые паренек тайком подобрал с земли.

Пан Тшаска тянул квестаря в кабачок немецкого купца, господина Майера, но брат Макарий приказал вести себя к ясновельможному пану. Ему не терпелось поскорее узнать, что заставило высокородного шляхтича разыскивать его по городу. Пан Тшаска упирался: так закончить сегодняшнее приключение ему не хотелось. Лишь когда квестарь пообещал спрыснуть дело после свидания с вельможей, шляхтич быстро согласился проводить брата Макария.

Они пришли на Гродскую улицу и добрались до великолепного дома с закрытыми наглухо деревянными воротами. Школяр, весело хлопая глазами, поставил мешок на крыльцо. Брат Макарий бросил ему медяк, и тот, довольный, забавно кривляясь и подпрыгивая, побежал по улице. Был полдень, только что проиграли хейнал - это трубачи с Марьяцкой башни поведали миру о тленности человеческой жизни, так быстро поглощаемой бесконечным временем. Пан Тшаска постучал в ворота.

По улице двигались крестьянские телеги, скрипя и громыхая по неровной булыжной мостовой. Было жарко и душно. Когда проносился всадник - богато одетый рыцарь в позолоченной кольчуге или шляхтич, - пыль столбом поднималась высоко вверх. Но, несмотря на жару и пыль, середина улицы была покрыта густой липкой грязью, смешанной с отбросами и нечистотами, стекавшими из дворов и издававшими нестерпимое зловоние.

Пану Тшаске и брату Макарию не пришлось долго ждать. Дверь приоткрылась, и из нее выглянул старый слуга с обвислыми, как у татарина, усами. Увидев пана Тшаску, он открыл дверь пошире и впустил их в сени, темные, как душа язычника.

- А его ясновельможность дома? - резко спросил пан Тшаска.

- Дома, дома, где же ему быть в столь ранний час, - пробормотал старик.

- Ну, идем.

Миновав сени, они вошли в низкую комнату, очевидно, приемную, потому что в ней, кроме стульев и скамей, ничего не было. Шляхтич знаком предложил квестарю сесть, а сам едва слышно постучал в дверь, которая вела в другую комнату, затем приставил ухо и стал прислушиваться. Так как никто не отзывался, он постучал вторично и снова приник к двери. Наконец он жестом дал понять квестарю, что все в порядке, и через полуоткрытую дверь протиснулся в соседнюю комнату. Не успел брат Макарий прочитать "Богородицу", как пан Тшаска возвратился и пригласил его с собой.

- Только ты, поп, оставь это здесь, - он пренебрежительно указал на мешок.

Брат Макарий отрицательно покачал головой и поправил мешок на спине.

- Нет, брат, не оставлю.

Пан Тшаска сжал кулаки, зло сверкнул глазами и проворчал:

- Оставь, иначе не впущу.

Брат Макарий показал язык и сделал шаг вперед.

- Не пущу, не будь я Тшаска!

Квестарь быстро повернулся, намереваясь уйти, откуда пришел.

- Ты куда это? - завопил шляхтич.

- А я, брат, пойду назад. Мне твой вельможа не нужен.

- Да ведь он ждет тебя.

- Ну и пусть ждет. Оставайся с богом.

Пан Тшаска рванулся и схватил квестаря за рясу.

- Ты с ума сошел?

- Не я, а ты, ваша милость, раз хочешь отобрать у квестаря его боевое снаряжение.

- Да ведь мешок грязный, а ясновельможный - чистюля и страшно брезглив.

- Ну, если он хочет разговаривать с напудренным чистоплюем, пусть поищет себе другого собеседника.

Пан Тшаска, держа квестаря за край рясы, тянул его что было силы к себе. Тот сердито упирался, и дело дошло бы до драки, но тут в дверях появился рассерженный шумом вельможа и топнул ногой.

- Что за свалка? - спросил вельможа, стоя в дверях. Он был раздет, видимо только что поднялся с кровати, и щурился от резавшего глаза дневного света.

Пан Тшаска почтительно склонился, не выпуская из рук рясы квестаря.

- Да вот поп со мной спорит, не хочет входить к вельможному пану.

- Что это ты, отец, скандалишь? - спросил магнат, зевая во весь рот.

- Сказать вам правду? - ответил вопросом квестарь.

Шляхтич надулся, как индюк, надул щеки и с шумом выпустил воздух, затем, хлопая по ножнам, надменно выпалил:

- Только, брат, не завирайся, а то мы поговорим!