Луис Ламур - Первый быстрый выстрел

Я всегда любил землю и то, что на ней растет. Проезжая по долгим, сухим тропам Запада, я постоянно думал о роскошной зелени этого уголка Техаса. Я вернулся, не желая испытывать последствия войны, на которой не воевал, и не испытывая симпатии ни к одной из сторон.

Лонгли принес хворост и опять ушел в темноту, чтобы расседлать коней и найти им убежище от дождя. Под ветвями громадного кипариса, где я стеножил своего мула, было достаточно места для дюжины лошадей, а сквозь сплетение листьев и веток, поросших длинным, свисающим мхом, дождь почти не проникал. Лошади не намокнут.

Вкусно пах кофе, шум дождя действовал успокаивающе. Сидя у костра, прихлебывая кофе, я думал, как странно, что моим другом окажется не кто иной, как Боб Ли. Раньше мы с ним не были очень близки, тем не менее он единственный, понимал меня. Вероятно потому, что у нас обоих были похожие проблемы - нам обоим приходилось драться.

Только он был образованным. У его родителей было много денег и друзей. Время от времени доходили вести о его успехах на войне: он стал полковником, образцовым офицером. Теперь я понял, что Бобу, с его обостренным чувством гордости, непросто будет приспособиться к новым порядкам, а мне и подавно.

Люди не забудут Каллена Бейкера. Они помнят, и этого достаточно, солдаты и переселенцы-мешочники Восстановления только добавят проблем. А переселенцы из Техаса - те хуже всех: нищие белые и им подобные обязательно воспользуются возможностью показать, что они здесь хозяева и никто иной.

По дороге домой они то и дело попадались мне по пути: шли скопом, как саранча на кукурузное поле, это были нищие, сразу же примкнувшие к победителям в надежде получить толстый кус хлеба с маслом. В каждом обществе есть те, кто первым пользуется плодами победы, как и те, кто заботится только о собственной шкуре и собственном кармане.

Сидя у маленького костра, мы проговорили несколько часов. Боб Ли рассказывал о войне и Техасе, о том, что случилось, и о том, что должно случиться. И ничто из этого не сулило ничего хорошего человеку по имени Каллен Бейкер, который оказался между двух огней.

Меня никто не ждал. Мама умерла давным давно, когда я был еще мальцом, а отец умер во время моего путешествия на Запад. Никто не беспокоился, приеду ли я в родные места, но здесь у меня была собственность, и здесь я намеревался остаться, вырастить урожай и стать человеком.

На этот раз все будет по-другому, а не так, когда мы только что приехали из Теннесси. Может быть, мне удалось бы избежать тогда неприятностей, будь я постарше, но я был юнцом, гордым юнцом. По-настоящему сильному человеку не надо ничего никому доказывать, он знает свои возможности и не волнуется о том, узнают ли о них окружающие. Но с юнцами все наоборот. Они считают, что все должны увидеть, какие они крутые, иначе никто этому не поверит. В результате делают хуже только себе.

Когда началась Гражданская война, я был к западу от Рокки Маунтинс. Мне она казалась невероятно далекой и совсем не разумной, хотя большинство людей восприняли ее серьезно. Я не принял ничью сторону, и поэтому война меня не волновала, к тому же в штате Юта войну между Севером и Югом рассматривали как нечто далекое. Вернувшись на Восток, я подумал, что поскольку родился на Юге, то должен воевать на стороне южан. Ближайшим соединением командовал Квантрилл и я вступил в его армию.

Мне с самого начала не понравилась моя часть. Солдаты пили, убивали мирных жителей, грабили и сжигали фермы, мне это казалось несправедливым. Я приехал, чтобы воевать, а не насиловать женщин и жечь амбары с зерном. Сразу же после первой стычки с северянами я решил, что сел не на тот поезд.

Капитан Уивер - он командовал моей частью - был плотным человеком с красно-рыжей бородой, громогласным голосом и огромным гонором. Он умел только орать и приказывать, в сражениях он не смыслил ничего. У него в подручных ходил малолетний конокрад по имени Дингус и его брат, большой любитель Библии. Мне не нравился ни тот, ни другой.

На следующее утро после стычки я подъехал к Уиверу.

- Мне не по душе ваша шайка. Я уезжаю.

Он некоторое время сидел, уставившись на меня вместе с двумя братьями, потом сказал: - Ты никуда не уедешь без разрешения, а разрешения я тебе не дам.

- Я его и не просил. Я просто уезжаю. Мне не нравится, как вы командуете солдатами, которые уничтожают урожаи, поджигают фермы и насилуют женщин. Я сам работал на земле и такого не потерплю.

На его лицо стоило поглядеть. Уивер начал надуваться так, что даже его грязные и свалявшиеся бакенбарды встали дыбом, а покраснел ярче фермерской дочки, пойманной с парнем на заднем дворе. На какое-то мгновение мне показалось, что он сейчас лопнет. Затем заговорил, как по писанному: - У тебя две минуты, чтобы добраться до своей палатки, иначе попадешь под трибунал за невыполнение приказа.