Лев Анисов - Иезуитский крест Великого Петра

Ловок и лих был Александр Румянцев, умен Петр Толстой.

Граф Петр Андреевич Толстой имел богатый жизненный опыт. Умел он использовать в свою пользу обстоятельства, извлечь из них выгоду. Когда-то он был в стане противников Петра и его матери. Еще в последний год царствования Федора Алексеевича Толстой был взят ко двору стольником благодаря родству с Марфой Матвеевной Апраксиной, второй женой царя Федора, сестрой петровского адмирала. В дни первого стрелецкого бунта Толстой, которому было тогда 37 лет, вместе с одним из Милославских, «имея в руках роспись именам людей, предназначенных к истреблению, скакал… на крымской лошади из одного полка в другой, крича, что «Нарышкины царевича Иоанна Алексеевича задушили и чтобы с великим поспешением они стрельцы шли в город Кремль на ту свою службу». Позже, по совету Апраксина, Толстой покинул партию Софьи и перешел на сторону Петра. Последний хотя и принял его в число своих людей, но долгое время ему не доверял, как человеку, бежавшему из противного лагеря. Толстой получил воеводство в Устюге, где и угощал в 1694 году генерала Гордона. Позже Толстой участвовал во втором Азовском походе. «Но все это не удовлетворяло его честолюбия, — пишет Нил Попов в биографическом очерке о Толстом, — и он решился покончить навсегда со стариной, пойти, так сказать, навстречу планам царя-преобразователя. Будучи уже женат и имея детей, пятидесяти лет с небольшим, он сам вызвался ехать за границу для изучения морского дела… Толстой доказал своим путешествием, что его способности равнялись скрывавшемуся в нем честолюбию».

Поездка позволила Толстому завязать множество знакомств в Италии, и в частности в Неаполе. Существенно отметить и то, что Петр Андреевич побывал и на острове Мальта, у иоанитских рыцарей. Поездка к ним была чуть ли не конечной целью его путешествия. Мальтийские рыцари приняли его радушно. Две недели Толстой находился среди них. Их любезность к нему не имела предела. Надо сказать, что рыцари тогда контролировали чуть ли не все Средиземноморское побережье и умело ориентировались во всех проистекавших событиях, извлекая несомненную для себя из них пользу. Они были грозными властителями судеб многих народов Европы в свое время. Когда Петр Андреевич Толстой посетил мальтийского гроссмейстера, тот, сняв шляпу, сказал, ему: «Я себе почитаю за великое счастье, что ты, великого государя человек, из дальних краев приехал видеть охотою мое малое владетельство, Мальтийский остров».

В России в то время Шереметев, ранее всех русских посетивший остров Мальту, носил на груди мальтийский орден. В 1720 году Петр Великий станет гроссмейстером ордена иоанитских рыцарей.

Позже долгие годы граф Толстой был в Константинополе русским полномочным послом. Тонкий хитрец, «лиса», большая умница, Петр Андреевич много сделал для России. Своим талантом дипломата он добился того, что один, можно сказать (быстро и умело разбираясь в придворной турецкой кухне), в течение долгих лет сдерживал Порту от нападения на Россию. Можно представить, какого труда стоили русскому послу годы мира с Османской империей. Швеция и другие европейские страны прикладывали все усилия, чтобы столкнуть Константинополь с Россией. Зорким, гибким дипломатом оказался граф Толстой. Лишь в ноябре 1710 года он оказался бессильным изменить ход событий. На заседании дивана было принято решение начать войну с Россией.

Толстой был заключен в Семибашенную крепость.

Вместе с послом полтора года сидел в тюрьме и переводчик его, рагузинец Флорио Беневени, принятый в русскую службу еще в 1708 году.

Их освободят, но ненадолго. После Прутской баталии П. А. Толстой, Ф. Беневени вместе с П. П. Шафировым и М. Б. Шереметевым окажутся в тюрьме, как заложники выполнения Россией условий Прутского договора.

Лишь в 1714 году П. А. Толстой вернется в Россию. Многое за эти двенадцать лет, что он находился в Константинополе, изменилось в России. В окружении государя появились новые люди, новые фавориты. Надо было искать связи с ними. «Первым делом Толстого по возвращении из Константинополя, — говорит Вильярдо, — были самые усердные происки, которыми он добился благосклонности князя Меншикова, пользовавшегося тогда полным доверием государя. Толстой знал слабость Меншикова к деньгам и, подарив ему будто бы 20 000 рублей, получил место в царском сенате, где стал ревностно трудиться, как по делам внешним, так и внутренним. Иными словами говоря, Толстой назначен был сенатором с чином тайного советника». Он близок с канцлером Головкиным и вице-канцлером бароном Шафировым.