Борис Владимиров - Комдив. От Синявинских высот до Эльбы

Наша 311-я стрелковая дивизия тоже не давала покоя противнику. В конце марта, для того чтобы вскрыть систему обороны врага, наша дивизия двумя батальонами 1067-го и 1071-го стрелковых полков дала бой немцам у деревни Орлуха с форсированием реки Многа. 2-й батальон 1067-го стрелкового полка капитана Евтушенко овладел деревней Орлуха и прочно закрепился на западном берегу реки, а 2-й батальон 1071-го полка капитана Слесаря овладел лесом северо-восточнее опытной станции Стремутка. В этих боях противник потерял более ста солдат и офицеров.

В последние дни марта дивизия сдала свой участок соединениям 98-го и 100-го стрелковых корпусов и вышла в составе 99-го стрелкового корпуса в район Лужки в резерв Ленинградского фронта. Здесь, в Лужках, дивизия пополнилась людьми.

В середине апреля 1944 года дивизия вошла в состав 7-го стрелкового корпуса 54-й армии генерал-лейтенанта Анисимова, очень деятельного, смелого и знающего командира. Пожалуй, такого требовательного командира корпуса не только к подчиненным, но и в равной степени к себе, я не встречал за все время войны. Мне нравилось в нем то, что ни нам, командирам дивизий, ни себе он не делал никаких скидок на трудности и опасности. Всю работу по подготовке к бою, рекогносцировки местности и противника он проводил, строго придерживаясь рекомендаций нашего полевого устава и требований обстановки. Не было никаких послаблений и отступлений. Казалось, никакие трудности его не смущали. Во время рекогносцировки, когда противник, обнаружив нашу довольно большую группу, открывал плотный артминогонь, Анисимов как ни в чем не бывало пережидал разрывы снарядов, заглушающие его слова, а после артналета спокойно продолжал рекогносцировку, не комкая последовательности работы и не меняя принятого плана. Во время разведки противника вся наша группа командиров соединений и поддерживающих артчастей, примеряясь к местности, выходила на самый передний край нашей обороны, лишенный естественной маскировки. Иначе говоря, все делалось так, как полагается. Генерал Анисимов был настоящим солдатом с большим чувством ответственности и долга.

Разные встречались командиры корпусов. Вроде нормальные, хорошие люди, но когда дело доходило до риска и опасности, допускали послабления. Были и такие, которые боевые задачи ставили на карте у себя в блиндаже, и этим ограничивалась их работа по управлению войсками. Одни были смелыми и мужественными людьми, другие — осторожными. Не зря говорили в прошлом:

«На войне, где трудностей так много, люди всегда бывают склонны снимать с себя все тяготы, которые не рисуются им безусловно необходимыми» [14] Клаузевиц К. О войне. . Слабые духом всегда находят для этого причины.

Шел апрель, время весенней распутицы, очень тяжелый месяц для боевых действий войск. Части нашей армии, прорвав оборону противника на рубеже Бабино-Еремино, вклинились в нее в районе разъезда Станки. Перед частями дивизии стояла задача расширения и углубления прорыва. Наша дивизия по приказу командира 7-го стрелкового корпуса 11 апреля выступила маршем к району предстоящих боевых действий — разъезду Станки.

Марш этот проходил очень трудно. В условиях полного бездорожья дивизия двигалась более сорока километров. Десятки тысяч ног, колес и гусениц впереди прошедших частей круто замесили кисель из засасывающей грязи, которую мы месили на протяжении нескольких десятков километров. Транспорт и арттягачи вязли по самые трубы в разливном желто-сером море. В грязи то тут, то там лежали трупы лошадей, которые не выдержали трудностей марша. На дорогах создавались и угрожали нашему движению «пробки». Колонны войск в несколько рядов и протяженностью в несколько километров стояли, как прикованные к земле, без движения, в мертвом оцепенении. Хорошо, что в это время не летали самолеты противника: густая облачность не давала возможность поднимать авиацию.

Когда говорят о войне, чаще всего вспоминают бои, потому что бой — это итог всей предшествующей деятельности войск, где нервное напряжение настолько велико, что ни о сне, ни об усталости даже не думаешь, зато потом валишься с ног. Но половина времени — это всякого рода передвижения, которые бывали настолько тяжелыми и выматывающими, что лишали бойцов последних сил. И тогда не знаешь, где легче, в бою или на марше, где от усталости так клонит ко сну, что достаточно остановить колонну на пару минут, как бойцы мгновенно засыпают стоя, с оружием в руках. Приходилось будить их, чтобы продолжать путь.